Но горлица опять не появилась.
Она проработала до вечера. Взмокла и устала, хотя похвастаться особо было нечем. Успела справиться лишь с одним деревом. Хотела повалить больше, но поняла, что надо обрубить ветки и на несколько частей ствол, чтобы можно было дотащить до колокольни. Заострила полученные брёвна, подперла ими дверь. Солнце садилось, когда она забаррикадировалась изнутри. Не хлипко, конечно, но и ощущение надёжности не пришло. Опять пожалела, что в последний момент, ещё на Линии Застав, выложила верёвку, которая всегда лежала в рюкзаке. Избавилась от лишней тяжести, собиралась быстро передвигаться. Сейчас верёвка оказалась бы на вес золота, можно было бы разобрать, уничтожить лестницу, по которой она только что поднялась в звонницу.
– Мне не стволы стоило рубить, а плести из веток верёвку, – ворчливо проговорила Раз-Два-Сникерс. – Дура баба… Если переживу эту ночь, с утра стану пряхой.
Хихикнула. Не отчаянно, конечно, но всё же что-то истерическое промелькнуло в этом смешке. Хотя что она знает о тенях? Остановит ли их отсутствие лестницы? Остановят ли их пули? Серебряные – скорее всего, да. Только оставалось их всего три штуки.
Раз-Два-Сникерс захлопнула за собой люк, передвинула тяжёлую задвижку. Отверстия и трещины от когтей оборотней она давно заколотила подручным материалом. Вроде бы выглядело неплохо, да только как узнаешь, что принесёт с собой закат. Ей вдруг очень захотелось курить, хотя она давно избавилась от пагубной привычки.
– Сейчас бы это не помешало, – рассмеялась. – Сейчас от табачка я явно не помру.
Подошла к проёму и выглянула наружу.
Она не вскрикнула, может, чуть слышно всхлипнула. И стояла молча, смотрела, как серел совсем ещё недавно кроваво-красный закат. Тени. Они ползли по всем поверхностям, что Раз-Два-Сникерс могла углядеть перед собой. По земле, по стенам, развалившимся крышам. Она даже не представляла, что их может быть так много. Они сползались со всех сторон в одну точку. Явно готовилось что-то решающее. Воздыхатели собрались на последний штурм предмета своих желаний.
«Переживу ли я сегодняшнюю ночь? – спокойно подумала Раз-Два-Сникерс. – Было бы неплохо. Неплохо ещё хоть раз увидеть солнышко».
Муха очень сильно теребила крылышками, и паук позвал всех своих братьев. Всю свою голодную родню. Они ползли к её колокольне. Весь закатный город был в тенях.
3
– У меня «раджа»!
– Не верю. У тебя…
Рыжая Анна остановилась. Даже не осознав, чем именно незатейливые слова привлекли её внимание. Только всплыла мысль: «И я не верю. У тебя… что-то другое».
Она тряхнула головой. Какие-то подростки развлекались карточной игрой в «раджу». В её детстве эта игра тоже была очень популярной – требовалось поймать противника на обмане. Или обмануть самому.
Ярким солнечным днём Рыжая Анна прогуливалась вдоль оживлённых дмитровских причалов, и её состояние можно было охарактеризовать одним словом: «отчаяние». Но она держалась. И не просто держалась. Вряд ли б кто догадался, что с этой красивой молодой женщиной (точнее, красивой молодой
Хотя слухи теперь ползли за ней по пятам, рассказы-сплетни, лучшее развлечение для дмитровских обывателей. Ей было плевать на сплетни.
«Тихон, пожалуйста, давайте вернёмся в Икшу и перебьём всех оборотней».
«Анна, милая, – слова гида звучат мягко, сочувственно, скользят по поверхности её сознания, но не оставляют следа. – Оборотни – часть мира канала, хоть и мне, признаюсь, они тоже крайне неприятны. Мы не знаем, какую тайну уничтожим вместе с оборотнями, какую гирьку снимем с чаши весов».
«Но я не могу просто ничего не делать! Просто ждать. Ведь
Старый гид смотрит на неё… да, нежно, сочувственно, по-отечески ласково, только ей от этого не легче, и утаить в её напоре отчаяние становится всё сложнее.
«Анна, есть вещи, которые нельзя брать штурмом. Сейчас на канале в радость всем и на нашу беду стоят самые благоприятные дни. А ведь я тебе говорил – именно в такие дни туман засыпает и не раскроет своих тайн. Сейчас спасательная экспедиция бесполезна. Мы не найдём никаких следов, вестей о Хардове, даже знаков, лишь подвергнем людей напрасному риску».
Да. Он ей говорил. Только и от этого вовсе не легче. А Тихон добавляет: «Надо дождаться плохой перемены, ухудшения в тумане. И сразу выходим. Хотя, – он ей улыбается, – Королеву оборотней придётся пристрелить в любом случае. Серебряной пулей – одной хватит. Это их выключит на время, сделает пассивными».
«Но Тихон, – вспоминает она энергично, пожалуй что, с лишним энтузиазмом, – вы ведь помните, как Ева рассказала об этой женщине перед самым отплытием с гидами Петропавла? Помните, той, что была прежде с Шатуном?! – В её энтузиазме попытка ухватиться за последнюю соломинку. – Она
