Юрген снял Анайтиду с жертвенника, и они зашли за алтарь и стали искать святая святых. За алтарем, казалось, не было никаких дверей, но вскоре Юрген нашел проем, закрытый розовой завесой. Юрген сделал выпад копьем и разорвал эту завесу. Он услышал короткий вопль, а за ним последовал нежный смех. Так Юрген вошел в святая святых.
В этом месте горели черные свечи, и там также горела сера перед алым крестом, в верхней части которого располагалась окружность, и к нему была пригвождена живая жаба. Юрген заметил и другие любопытные вещи, наподобие этой.
Он рассмеялся и обернулся к Анайтиде. Теперь, когда свечи оказались у него за спиной, она стояла в его тени.
— Ну и ну! Вы слегка старомодны со всеми этими двусмысленными «ритуалами». Я и не знал, что цивилизованные люди еще сохраняют достаточно доверчивости, чтобы вызвать страх приманкой в виде бога. Все же женщинам надо потакать — будь они благословенны! — и, наконец, как я понимаю, мы совершенно честно выполнили весь церемониал, необходимый для достижения любопытных удовольствий.
Королева Анайтида была очень красива даже в тени Юргена. Под любопытной коралловой сеткой гордое лицо стало, к тому же, и ликующим, однако вместе с тем лицо этой женщины было грустным.
— Милый мой дурачок, — сказала она, — когда ты пел о Леших, было весьма недальновидно нанести оскорбление понедельнику. Но ты об этом забыл. А теперь ты смеешься, поскольку не понимаешь того, что мы сделали. И равным образом не понимаешь, кто я такая.
— Неважно, кем ты можешь быть, моя милая, я уверен, что ты вскоре все мне расскажешь. Полагаю, ты собираешься честно обходиться со мной.
— Я сделаю то, что мне подобает, герцог Юрген…
— Точно так, моя милая! Ты намерена быть верной самой себе, что бы ни случилось. Такое стремление делает тебе большую честь, и я попытаюсь тебе помочь. Сейчас я заметил, что любая женщина наиболее верна себе, — загадочно произнес Юрген, — в темноте.
Юрген какое — то время смотрел на нее, и в его глазах играли огоньки. Наконец Анайтида, стоя в его тени, улыбнулась, а ее глаза запылали. Затем Юрген задул черные свечи. И стало совершенно темно.
Глава XXIII
Недостатки принца Юргена
Все описанные события произошли до Иванова дня. А дальше Юрген жил на Кокаине и подчинялся обычаям этой страны.
Во дворце королевы Анайтиды всеми видами времяпрепровождения занимались без каких бы то ни было поблажек кому — либо. Юрген, считавший себя серьезным авторитетом в отношении подобных выдумок, вскоре был поражен собственной невинностью. Анайтида показала ему во всей красе все, что делалось на Кокаине под ее руководством, а Юрген нашел ее персонажем природного мифа сомнительного происхождения, связанного с Луной. И она, следовательно, правила не только на Кокаине, но и украдкой раскачивала волны жизни повсюду, где Луна имела власть над волнами. Миссией Анайтиды было отклонять, отворачивать и отвлекать: к этому подстрекала ее ревнивая Луна, потому что солнечный свет содействует прямоте. Так Анайтида и Луна стали верными союзницами. Однако таинства их личных отношений, открывшиеся Юргену, не очень удобно здесь повторять.
— Но ты обесчестил Луну, принц Юрген, отказавшись петь хвалу дню Луны. Или так, по крайней мере, я слышала.
— Не помню, чтобы я делал нечто подобное. Но помню, что считал несправедливым уделять величию Луны один ничтожный день. Ибо для Луны священна ночь — каждая ночь, что всегда являлась подругой влюбленных, — ночь, которая возобновляет и порождает всю жизнь.
— На самом деле в этом доводе что — то есть, — с сомнением сказала Анайтида.
— Ты говоришь «что — то»? Но, по моему разумению, это доказывает, что Луна ровно в семь раз более почитаема, нежели любая из лешачих. Это, милая моя, простая арифметика.
— Так по этой причине ты не воспел Понедельницу и ее понедельники наряду с другими лешачихами?
— Разумеется, — горделиво сказал Юрген. — Я вообще не нашел достойным восхваления то, что такая незначительная лешачиха, как Понедельница, должна называть свой день в честь Луны. Мне это показалось кощунством. — Тут Юрген кашлянул и посмотрел на свою тень. — Будь это Середа, дело приняло бы совсем иной оборот, и Луна могла бы вполне оценить тонкий комплимент.
Анайтида казалась успокоенной.
— Я доложу о твоем объяснении. Откровенно говоря, о тебе, принц Юрген, накопилось много дурного, потому что твой язык был неправильно понят. Но то, что ты сейчас говоришь, представляет дело совершенно в ином свете.
Юрген засмеялся, не понимая этой тайны, но уверенный, что всегда смог бы сказать то, что от него требуется.
— Давай теперь полюбуемся еще немного Кокаинем! — воскликнул Юрген.
Юрген весьма интересовался повседневными делами Кокаиня и неделю или десять дней прилежно принимал в них участие. Анайтида, сообщившая,
