— Я верю, что это так, — сказал Магистр Филолог, по — прежнему прищурившись, — но и толпа евреев говорила громче Того, Кого они распяли. Но Слово не пришло.
— Вы занимаетесь софистикой!
— Вы — мой гость. Поэтому советую вам, из простой дружелюбности, не оспаривать мощь моих слов.
Юрген же с презреньем сказал:
— Значит, справедливость — слово?
— О да, одно из самых употребимых. Английское «justice», испанское «justicia», итальянское «giustizia» — все они происходят от латинского «Justus». О да, в самом деле, но справедливость — одно из моих лучше всего связанных с другими и привязанных к другим слов, могу вас уверить.
— Ага, и к какому же вырожденному употреблению вы приговорили эту бедную, порабощенную, запуганную справедливость?
— Существует лишь одно разумное употребление этого слова, — спокойно сказал Магистр Филолог, — для любого, кто имеет дело со словами. Я объясню вам это, если вы зайдете ко мне с этого предательского сквозняка. Неизвестно, к чему может привести простуда.
Тут дверь за ними затворилась, и Анайтида осталась ждать снаружи с некоторой тревогой.
Вскоре Юрген вышел из этого скромного жилища и в замешательстве вернулся к Анайтиде. Юрген бросил на землю свой волшебный меч — заколдованный Калибур.
— Это, как я понимаю, Анайтида, старомодное оружие. Нет более сильного оружия, чем слово, и никакие доспехи не защитят от слов, и именно словами победил меня Магистр Филолог. Это вообще — то нечестно, но человек показал мне огромную книгу, в которой есть имена всего на свете, а справедливости среди них нет. Вместо этого, оказывается, справедливость — всего лишь обычное существительное, неопределенным образом обозначающее некое этическое понятие поведения, соответствующего обстоятельствам, будь то индивидуумы или целые сообщества. Это, заметь, всего лишь мнение грамматика.
— Но что он решил в отношении тебя, Юрген?
— Увы, милая Анайтида, он вывел, несмотря на все мое старание, слово «Jurgen» из слова «jargon», обозначающего беспорядочный щебет птиц при восходе солнца. Вот так безжалостно Магистр Филолог превратил меня в персонаж солярного мифа. Дело решенное: мы должны расстаться, моя дорогая.
Анайтида подняла с земли меч.
— Но он же ценен, поскольку человек, владеющий им, является самым могучим из воинов.
— Это всего лишь тростник, гнилой прутик, метла по сравнению с хитроумным оружием Магистра Филолога. Но храни его, если хочешь, моя милая, и вручи его следующему принцу — консорту. Мне стыдно возиться с этими игрушками, — сказал Юрген с отвращением. — И, кроме того, Магистр Филолог уверяет меня, что я достигну гораздо больших высот с помощью вот этого.
— Что это у тебя на куске пергамента?
— Тридцать два собственных слова Магистра Филолога, которые я у него выклянчил. Смотри, моя милая, он написал это заклинание для меня собственноручно. — И Юрген с выражением прочитал слова на пергаменте: «После смерти Адриана Пятого Педро Хулиани, который должен был быть назван Иоанном Двадцатым, по причине некоей ошибки, вкравшейся в вычисления, оказался возведенным на святейший престол в качестве Папы Римского Иоанна Двадцать Первого».
— И это все? — беспомощно спросила Анайтида.
— Ну да. И, разумеется, целых тридцати двух слов наверняка достаточно для самых придирчивых скептиков.
— Но разве это волшебство? Ты уверен, что это подлинное волшебство?
— Я узнал, что в словах всегда присутствует волшебство.
— Если ты спросишь мое мнение, Юрген, то я отвечу, что твое заклинание — вздор и им никогда нельзя будет хоть как — нибудь воспользоваться. Без хвастовства, милый, я в свое время имела дело с черной магией, но никогда не сталкивалась с подобными заклинаниями.
— Тем не менее, моя дорогая, это явно заклинание, иначе Магистр Филолог никогда бы не дал мне его.
— Но как ты им воспользуешься?
— Что ж, нужда покажет, — сказал Юрген и положил пергамент в карман блестящей рубахи. — Да, повторяю, словам всегда найдется применение, а здесь целых тридцать два подлинных слова самого Магистра Филолога, не говоря уже о четырех запятых и точке. О, с этим оружием я определенно уйду далеко.
— У нас, женщин, твердая вера в меч, — ответила Анайтида. — В любом случае, мы с тобой не можем оставаться на крыльце этого чудотворца бесконечно долго.
С этими словами Анайтида вложила Калибур в ножны и понесла его от скромного жилища чудотворца в свой прекрасный дворец посреди старого сумрачного леса. А впоследствии, как все знают, она отдала этот меч королю Артуру, который с его помощью поднялся до таких высот, что его назвали одним из Десяти Всемирных Героев. Так муж Гиневры завоевал себе вечную славу с помощью того предмета, который Юрген выбросил прочь.
