старину…
…Все — все собирается в переполненные кладовые и укрывается настолько надежно, что богачка Смерть вполне может презрительно насмехаться над Жизнью. Веем — веем владеет Смерть, а Жизнь только расчесывает свои болячки, покуда Смерть ей это позволяет. Нет, Фрайдис, Смерть подкупить нельзя! И какую взятку должна предложить Жизнь, какую бы Смерть уже не получила и не похоронила в тысячах пыльных гробов наряду со всем, что ценилось в старину?
Фрайдис ответила:
— Только одно. Да, Мануэль, есть одно, чего никакие грабежи Смерти никогда не отнимут у Жизни и что никогда не попадет под ее власть. Приняв это во внимание и сделав то, что требуется, очень отважные могут возвращать умерших к жизни в теплой плоти.
— В общем, я слышал истории о самонадеянных людях, пытавшихся сотворить подобные чудеса, но путь всех этих смельчаков рано или поздно заканчивался Бедой.
— Разумеется! К кому же еще, по — твоему, должен вести их путь? — сказала Фрайдис. И она объяснила, как обстоит дело.
Мануэль задал много вопросов. Весь этот вечер он был задумчив и необычайно нежен с Фрайдис, а ночью, когда Фрайдис уже спала, дон Мануэль еле заметно поцеловал ее, затем прищурил глаза и на мгновение закрыл их ладонью. Стоя вот так, высокий юноша странно шевелил губами, словно они онемели, а он старается вернуть им подвижность.
Затем он надел доспехи и опоясался мечом. И он вышел, крадучись, из их скромного волшебного дома, направился в Бельгард и украл коня из конюшни герцога Асмунда.
Эту ночь и весь следующий день дон Мануэль скакал от Морвена, от домика из яшмы, порфира, фиолетовой и желтой брекчии, от Фрайдис, которая отдала бессмертие ради его поцелуев. Он ехал на север, к глухим лесам Дан-Валахлона, где листья горели похоронным пламенем осени. Ибо лето, в которое дон Мануэль и Фрайдис были счастливы вместе, теперь умерло так же, как и то отдаленное странное время, которое он разделил с Алианорой.
Глава XIX
Голова беды
Когда Мануэль достиг опушки леса, ему повстречался рыцарь в ярко — красных доспехах с женским рукавом, повязанным вокруг шлема. И в первую очередь этот рыцарь строго спросил, кто возлюбленная дама Мануэля.
— У меня нет живой возлюбленной, — сказал Мануэль, — кроме женщины, которую я бесцеремонно оставил, поскольку, мне кажется, это единственный способ избежать выяснения отношений.
— Но это не по — рыцарски и выглядит дурно.
— Весьма вероятно, вы правы, но я — не рыцарь. Я — Мануэль. Я следую своим помыслам, а наложенное на меня обязательство указывает надлежащее использование знания, которое я получил от этой женщины.
— Значит, вы негодный изменник женщин и лишенный мужественности подлец.
— Да, полагаю, так, ибо я предал еще одну женщину: позволил, а на самом деле и помог, ей умереть вместо меня. И этим самым взял на себя еще одно обязательство, которое увело меня из домашнего уюта и нежных объятий, которые меня вполне удовлетворяли, — говорит со вздохом Мануэль.
Но ищущий приключений рыцарь в красных доспехах тут пришел в негодование:
— Послушай, долговязый, косоглазый рыцарь — злодей! При каком дворе одобряют такие поступки, как убийство женщин, и какое еще грязное плутовство ты здесь затеваешь?
— Последнее время я пребывал при дворе Раймона Беранже, — говорит Мануэль, — и раз вы склонны интересоваться моими личными делами, то я пришел в этот лес в поисках Беды, или Кручины, или как там еще ее называют в этих краях.
— Ага, и ты один из друзей Раймона Беранже?
— Да, полагаю, так, — говорит, прищурившись, Мануэль, — да, полагаю так, поскольку помешал тому, чтобы его отравили.
— Приятно слышать, ибо я всегда был одним из врагов Раймона Беранже и всех его подобных друзей, которых встречал, я немедленно убивал.
— Без сомнения, у всех есть свои причины, — сказал Мануэль и уже поехал было дальше, но рыцарь в гневе воскликнул:
— Повернись, долговязый идиот! Повернись ко мне лицом, предатель женщин!
Он набросился, как ураган, на Мануэля, и у Мануэля не было выбора. Они начали сражаться, и вскоре Мануэль сбросил ярко — красного рыцаря с коня и убил его. Примечательно, что из смертельной раны не потекла кровь, но лишь посыпался очень мелкий черный песок, из которого выползла и быстро убежала прочь маленькая ярко — красная мышь.
Тут Мануэль сказал:
