- Я не нашел других… - Марк, казалось, пытался подобрать слова. - Электрических розеток.
- И почему Тавви в мешке с сахаром?
Марк пожал плечами. - Он хотел залезть в мешок с сахаром.
- Это не означает, что ты должен был
- Шоколадное молоко, - быстро сказала Дрю. - Со сметаной и Пепси.
Джулиан вздохнул. - Ей не следовало это пить.
- Почему нет? - Марк развязал фартук и бросил его в сторону. - Я не понимаю причины твоего гнева, брат. Они все живы, не так ли?
- Это довольно низкая планка, - сказал Джулиан. - Если б я знал, что все, что ты думал входило в твои обязанности – это оставить их в живых…
- Это то, что ты сказал, - сказал Марк, наполовину злобно наполовину озадаченно. - Ты шутил об этом, говорил, что они могут о себе позаботиться…
- Они могут!- Джулиан поднялся в полный рост; неожиданно он возвышался над Марком, был больше, шире и в целом взрослее своего брата. - Ты единственная причина хаоса! Ты их старший брат, ты хоть знаешь, что это означает? Ты должен заботиться о них лучше, чем сейчас!
- Джулс, все в порядке, - сказала Ливви. - Мы
- В порядке? - отозвался Джулиан. - Тай сбежал – и мы с тобой позже об этом поговорим, Ливия – и проник в дом Джонни Рука, держал его сына на острие ножа; Ливви заперлась в своей комнате, а Тавви, вероятно, навсегда покрыт сахаром. Что касается Дрю, у нас примерно пять минут, до того как ее вырвет.
- Меня не вырвет, - сказала Дрю сердито.
- Я приберу, - сказал Марк.
- Да ты не знаешь как! - Джулиан побледнел от ярости. Эмма редко видела его настолько озлобленным. - Ты, - сказал он, все еще глядя на Марка, - ты раньше присматривал за ними, но, я полагаю, ты забыл об этом. Я полагаю, ты забыл, как делать что-то нормальное.
Марк вздрогнул. Тибериус встал; его серые глаза горели на его бледном лице. Его руки раскачивались по сторонам, подрагивая. Крылья мотылька – крылья, что могли держать нож и перерезать горло.
- Прекрати, - сказал он.
Эмма не знала, к кому он обращался: к Джулиану, или к Марку, или ко всей комнате в целом, но она увидела, как Джулиан оцепенел. Она почувствовала, как ее сердце сжимается, пока он оглядывал своих братьев и сестер. Дрю сидела без движения; Тавви вылез из мешка с сахаром и пристально смотрел на Джулиана своими сине-зелеными глазами.
Марк не шевелился: его лицо побледнело, цвет покинул высокие скулы, отмечавшие наследие фейри.
В глазах его семьи были любовь, беспокойство и страх, но Эмма задумалась, видел ли это Джулиан. Если всем, что он видел, были дети, для которых он стольким в жизни пожертвовал и которые были счастливы с кем-то другим. Если, как и она, он смотрел на кухню и вспоминал, как научился прибираться в ней, когда ему было двенадцать лет, как научился готовить: сначала простые вещи, спагетти с маслом, тосты с сыром. Миллионы сырных сэндвичей, миллионы ожогов на ладонях и запястьях Джулиана от плиты и брызг. То, как он ходил к шоссе каждые несколько дней, чтобы принять поставку бакалеи, пока он не мог водить машину. То, как он затаскивал всю их еду обратно на холм.
Джулиан, худенький в джинсах и свитере, на коленях моющий пол. Кухню спроектировала его мама, она была ее частью, но она также была частью всего, что Джулиан отдавал своей семье все эти годы.
И он бы сделал это снова, подумала Эмма. Разумеется, сделал бы: Так неистово он их любил. Единственной вещью, что приводила Джулиана в ярость, был страх, страх за его братьев и сестер.
Сейчас он боялся, хотя Эмма не могла с уверенностью определить причину его страха. Девушка лишь увидела выражение его лица, когда он заметил их возмущение, их разочарование в нем. Казалось, огонь внутри него вот-вот вырвется наружу. Он сполз вниз по передней части плиты и сел на пол.
- Джулс? - Это был Тавви, белые гранулы покрывали его волосы. Он подвинулся ближе и обвил руками шею Джулиана.
Джулиан произвел странный звук и затем притянул своего брата и неистово обнял его. Сахар посыпался вниз на его черную куртку, опыляя ее белой пудрой.
Дверь кухни открылась, и Эмма услышала удивленный возглас. Она обернулась и увидела Кристину, глазеющую на беспорядок.
Это не требовало перевода. Марк прокашлялся и начал складывать грязную посуду в раковину. Не то, чтобы складывать, скорее, швырять ее. Ливви пришла к нему на помощь, пока Кристина изумленно наблюдала за происходящим.
- Где Диана? - спросила Эмма.
- Она дома. Малкольм телепортировал нас туда и обратно, - ответила Кристина, не сводя глаз с обуглившихся кастрюль на плите. - Она сказала, что ей нужно выспаться.
