- Ты хотел верить, что я был счастлив, так же, как и я хотел верить, что вы счастливы, - сказал Марк. - Я думал о том, были ли вы счастливы, преуспевали, жили. Я никогда не переставал задумываться, каким человеком ты бы мог вырасти. - Он помолчал. - Я горжусь тобой. Я не особо принимал участие в вашем воспитании, но я горжусь тем, что ты мой брат — называть вас моими братьями и сестрами. И я не оставлю вас снова.
Глаза Джулиана округлились. Глаза Блэкторнов всегда были яркими во мраке.
- Ты не вернешься обратно к фейри?
- Что бы ни случилось, - кивнул Марк, - Я останусь здесь. Я всегда, всегда буду здесь.
Он крепко обнял Джулиана.
Джулиан выдохнул, как если бы он отпустил что-то тяжелое, что он носил долгое время, и, опираясь на плечо Марка, он позволил своему старшему брату взять чуточку его бремени.
Эмме снились ее родители.
Они были в маленьком белом венецианском домике, в котором они жили, когда она была ребенком. Она могла видеть слабый проблеск водных каналов из окна.
Ее мать сидела за кухонным столиком, скатерть расстилалась перед ней. На ткани лежало множество ножей, отсортированных в порядке от маленьких к большим. Самой крупной была Кортана, и Эмма глядела на нее жадно, впиваясь в гладкую золотоватость, резкое свечение клинка. По сравнению с тем, как свет играл на лезвии клинка, ее мать казалось поникшей. Ее волосы и руки светились, пока она была занята делом, ее очертания были нечеткими, и Эмма боялась, что если она прикоснется к матери, та исчезнет. Откуда-то возникла музыка.
Отец Эммы, Джон, вошел в кухню, его скрипка лежала на плече. Музыка полилась из скрипки, как вода, и…
Эмма ахнула. Ее мать подняла голову.
- Что-то случилось, Эмма?
- Я… нет, ничего. - Она повернулась к отцу. - Продолжай играть, папа. - Ее отец ласково улыбнулся.
- Ты уверена, что не хочешь попробовать?
Эмма покачала головой. Когда она однажды коснулась смычком струн, получился звук, будто кто-то душит кота.
- Музыка в крови Карстаирсов, - сказал он, - Эта скрипка когда-то принадлежала Джеймсу Карстаирсу.
«Джем», - подумала Эмма.
Джем, который помог ей пройти через церемонию парабатаев, человек с нежными руками и задумчивой улыбкой. Джем, который дал ей своего кота, чтобы тот присмотрел за ней.
Ее мать подняла Кортану. - Эмма, я уверена, что твои мысли за тысячу миль отсюда.
- Может быть, и не так далеко.
Ее отец опустил смычок.
- Доверяй ему, - сказал Джон Карстаирс. - Он придет к тебе, и ему потребуется твоя помощь. Доверяй Джеймсу Карстаирсу.
- Но он сказал, что должен уйти, папа.
Эмма не называла отца «папой» с тех пор, как она была очень маленькой.
- Он сказал, что ему нужно кое-что найти.
- Он собирается найти это, - сказал Джон Карстаирс. - И тогда тебе нужно будет приложить немного больше усилий.
- Но, папа, - прошептала Эмма. - Папа, ты мертв.
Джон грустно улыбнулся.
- Пока есть любовь и память, нет истинной смерти, - сказал он.
Он положил смычок на струны и начал играть снова. Музыка поднялась, и начала кружиться вокруг кухни, как дым. Эмма встала со стула. Небо снаружи потемнело, заходящее солнце отражалось в воде канала.
- Мне нужно идти.
- Ох, Эм.
Ее мать обошла кухонный стол и подошла к ней. Она несла Кортану.
- Я знаю.
