волосы спадали вниз, словно яркий свет, освещающий мир. Она вспомнила, что он говорил ей, когда они танцевали.
«Я думал нарисовать тебя. Нарисовать твои волосы. Мне пришлось бы использовать титаново-белый, чтобы получить нужный цвет, так как твои волосы почти светятся. Но это ведь не совсем сработает? Твои волосы - это не только светящейся золотой шелк: они янтарные и рыжие, карамельные, а также цвета пшеницы и меда.»
Она потянулась вверх, чтобы коснуться волос, которые она всегда считала просто белыми, а потом уставилась на картину, закрепленную на мольберте. Она была наполовину закончена, образ Эммы шагающей из океана, с Кортаной привязанной к ее бедру.
Ее волосы были распущены, как это было на большинстве картин, и он сделал их похожими на брызги океана на закате, когда последние лучи дневного света превращают воду в исключительное золото. Она была красивой, жестокой, убийственной, как богиня. Она закусила губу.
- Тебе нравится, когда мои волосы распущены, - сказала она.
Джулиан усмехнулся.
- Это все, что ты можешь сказать?
Она повернулась, чтобы взглянуть на него. Они стояли близко друг к другу.
- Такие красивые, - сказала она. - Почему ты никогда не показывал их мне? Или кому-нибудь?
Он выдохнул, и расплылся в грустной улыбке.
- Эммс, любой, кто посмотрит на них, поймёт, что я к тебе чувствую.
Она положила руку на стойку. Ей было необходимо опереться на что-то, чтобы держаться крепко на ногах.
- Как давно ты рисуешь меня?
Он глубоко вздохнул.
Мгновение спустя его рука зарылась в ее волосы. Его пальцы накручивали пряди.
- Всю мою жизнь...
- Я помню, как ты рисовал, но потом перестал. – Она смотрела ему в глаза.
- Я никогда не прекращал. Просто научился это скрывать. - Его улыбка исчезла. - Мой последний секрет.
- Я сомневаюсь в этом, - сказала Эмма.
- Я лгал, лгал и лгал.
Джулиан говорил медленно. - Я сделал себя экспертом по лжи. Я перестал думать, что ложь может быть разрушительной, даже злой. Пока я не стоял на берегу и не говорил, что я не испытываю к тебе тех же чувств.
Она так крепко ухватилась за стойку, что её рука заболела.
- Каких чувств?
- Ты знаешь, - сказал он, отходя от нее.
Вдруг ей показалось, что она сделала слишком много, слишком на него надавила, но отчаяние - знать, отвергло это.
- Мне нужно услышать это. Скажи это для меня, Джулс.
Он направился к двери. Схватил дверную ручку — на мгновение она подумала, что он собирается покинуть комнату — он захлопнул дверь маленькой комнаты.
Затем запер ее, закрыв их внутри. Повернулся к ней. Его глаза сверкали в тусклом свете.
- Я пытался остановиться, - сказал он. - Вот почему я отправился в Англию. Я подумал, если буду далеко от тебя, может быть, перестану чувствовать то, что я чувствую. Но как только я вернулся, в первую же секунду как я увидел тебя, я знал, что ничего не изменилось.
Он оглядел комнату, выражение его лица было побежденным. - Почему на всех картинах изображена ты? Потому что я художник, Эмма. Эти картины – отображение моё сердце. И если бы мое сердце было холстом, каждый его дюйм был бы изрисован тобой. – Она задержала свой взгляд на него.
- Ты имеешь в виду… - сказала она. - Ты это серьезно?
- Я знаю, что солгал тебе на пляже. Но клянусь нашими клятвами парабатаев, что я говорю тебе правду сейчас.
Он говорил четко, обдуманно, словно он не смог бы вынести, если бы его слова, которые он говорил, были бы не поняты ею. - Я люблю все в тебе, Эмма. Я люблю то, как я узнаю твои шаги в коридоре за дверью, даже когда я не знаю, что ты придешь. Никто другой не ходит, дышит или движется, как ты. Я люблю твое затрудненное дыхание во время сна, будто твои сны удивили тебя чем-то. Я люблю, когда мы вместе стоим на пляже, и наши тени сливаются в одну. Я люблю, когда ты пальцами пишешь что-то на моей коже, и я могу понять это лучше, чем если бы кто-то прокричал мне это в ухо. Я не хотел любить тебя вот так. Это худшее, что могла произойти, что я люблю тебя так сильно. Но я не могу перестать. Поверь, я пытался сделать это.
Боль в его голосе убедила её. Это была та же боль, которую она чувствовала в ее собственном сердце так долго, что уже и забыла, что было тому причиной.
Она отпустила стойку. Она сделала шаг к Джулиану, а потом еще один.
- Ты любишь меня? - Его улыбка была мягкой и печальной.
