Зоэль двинулась ко мне. Ее шаги были беззвучны. Я на всякий случай надул «парус» и заплел ее руки.
— Не стоит слишком близко…
— Хорошо, — согласилась Зоэль, останавливаясь у топчана.
— Видите в темноте?
Снова смешок.
— Чуть-чуть. — Она помолчала, прищелкнула пальцами. — Вы верны своему слову, господин Кольваро?
— Да.
— А вот ваш приятель хочет убить меня уже завтра.
— Тимаков?
— Я же хочу, чтобы вы помешали ему это сделать. Или я буду защищаться. В этом, собственно, и предупреждение.
— Погодите. Откуда…
— Я все сказала.
Жилки Зоэль поплыли из моей комнатки за стену и сложились там в фигуру сидящей у окна женщины.
Я потер лицо. Вот и поспал. Кожа проминалась под пальцами, шуршал отросший волос. Когда в последний раз брился? В «Персеполе», перед отъездом.
Майтус брил. Ходил за спиной, с полотенцем на плече и приговаривал: «Не идет вам бородка, господин Бастель, старит». М-да…
Встав, я спустился по лестнице в зал и, осторожно ступая, вышел в сентябрьскую прохладную ночь. Небо было усыпано звездами. Глыбами мрака стыл лес, лениво поплескивали волны близкой реки.
Почти благодать.
— Не спится, господин офицер?
Высокая фигура бесшумно поднялась с земли. Пятно лица. Безыскусное плетение жилок.
— А вы что здесь? — спросил я.
— На всякий случай.
Фигура приблизилась. Я угадал в ней нашего следопыта. Короткий ствол карабина выглянул из-за спины.
— Ждете кого-то? — спросил я.
— Скорее, опасаюсь.
— Чего же?
— Так. Женщины вашей. Кипит в ней все, а снаружи — сталь. Такие из всех веревки вьют. — Он помолчал и добавил: — Не совьют, так убьют.
— Вот и держитесь от нее подальше.
— Я-то что? Не подхожу даже.
Мы постояли, вглядываясь в темноту. Ни огонька, ни взблеска, но казалось, ночь шевелится и дышит, меняя оттенки, и какие-то громады незримо перетекают с места на место, приближаются, подбираются, окружая, шелестят травой.
— Тяжелые времена, — выдохнул жандарм.
— Как вас зовут?
— Оскольский, Лексей я.
— Знаете, Лексей, — щурясь во тьму, сказал я, — у меня был учитель. Он убит, остался там, в поместье. Но он говорил мне: «Во времена испытаний важно на совесть продолжать делать то, что ты должен делать. Потому что хаос — это когда люди, как корабли в бурю, теряют якоря. Стань для них таким якорем. И твои действия обязательно найдут последователей. Не гнись. Стой твердо. Сцепи зубы. И люди сплотятся вокруг тебя, потому что ты выступишь противовесом хаосу». Так вот, я собираюсь следовать его совету. Моя задача — найти убийц, и я постараюсь сделать ее хорошо. Какая бы Ночь Падения не стояла вокруг. Пока не умру. Я — Бастель Кольваро. Защитник.
Я развернулся и пошел обратно в дом.
— Оно-то так… — вздохнул за спиной Оскольский. — Только ж кораблей много, а якорей? Одним разве обойдешься?
Часам к трем смутные фигуры постовых, поскрипывая досками, заходили по коридору, затормошили спящих.
— Господин урядник, господин урядник, — громким шепотом позвал сунувшийся в постоялую половину отставник.
— Не ори.
Сахно, прилегший в закутке за стойкой, зашевелился, зашуршал одеждой. Стукнули сапоги.
— Кто здесь? — уловил он мое движение на лавке.
— Кольваро. Извините, не спится, — сказал я.
— А-а. Как вы насчет ополоснуться?
