знают. Вот незадача. И велика Русь – даже в прежних границах, а выбора особого нет. Так, прикинем, что у нас на севере.
Я мысленно представил карту. Можно в Устюг, ставший потом Великим, можно в Вологду, там я никогда не был. Мурманска еще не существует, но есть Архангельск. Не исключен и Господин Великий Новгород. И все-таки я склонялся к Вологде – от Москвы далеко, чай – не Тула, что под боком у столицы. Опять же – татары далеко, набегов не будет, за семью спокойнее. Так и решил.
А пока было время, свернулся калачиком, подложил руку под голову и уснул. Ночь впереди бессонная, надо выспаться.
Внутренний будильник разбудил, когда выглянули первые звезды. Клацнул замок в двери, вошел тюремщик. Я его узнал – это был тот же служивый, что и во время моей первой отсидки.
– Живой?
– А что мне сделается?
– Больно тихо у тебя – решил посмотреть.
– Сплю вот.
– Это правильно, силы береги. Думаю, не задержишься здесь. Мужик ты правильный, а что сюда упекли – так разберутся, выпустят. Я сколь здесь работаю, уже глаз набил, шелупонь всякую сразу вижу – ты не из таких. Да и люди хорошо о тебе отзываются. Ты это, если чего надо будет – ну, водицы там или еще чего, – шумни.
– Спасибо за добрые слова, особенно правильные, что я здесь долго не задержусь.
Тюремщик хлопнул дверью, загромыхал замком.
Пора – сомнительно, что тюремщик вскоре заявится сюда вновь. Мне повезло, что руки и ноги не заковали в кандалы.
Я прошел сквозь стену, вдохнул свежего воздуха. В узилище воздух был спертый, пахло парашей и немытыми телами, крысами. Бр-р-р!
Не теряя времени, я прошел сквозь крепостную стену и через несколько минут прибежал к себе во двор. Славно, что я не завел собаку.
Я приник к окну, вслушался. Было слышно, как Лена рассказывает Васе сказку на ночь – больно он к ним пристрастился. Я тихонько постучал в окно – откинулась занавеска, Лена увидела меня, и вскоре распахнулась дверь. Ленка кинулась на шею.
– Наконец-то, мы уже заждались.
Я прошел в комнату, сел на лавку. Лена почуяла неладное, села рядом. Я взял ее за руку.
– Лена, у меня неприятности. Меня облыжно обвиняют в злоумышлениях против московского князя Овчины-Телепнева. Я ни в чем не виноват, но меня бросили в поруб. Я оттуда выбрался, но нам надо бежать из города. Сюда мы можем и не вернуться.
– Господи, за что же! – Лена всплеснула руками.
– Лена, ты со мной?
– А как же – я же ведь жена твоя.
– Тогда прекращай причитать – меня могут хватиться в любой момент и тогда придут сюда. Времени очень мало. Собирай вещи, я запрягу лошадь в повозку.
– А Васька?
– Куда же без него? Не бросать же мальчонку.
Лена бросилась в комнаты, засуетилась, собирая вещи. Глядя, как она запихивает вещи в узлы, я мягко ее остановил.
– Лена, только самое необходимое: мне – запасные штаны и рубаху, себе – пару-тройку сарафанов, да Васькину одежду не забудь. Все взять не сможем, у нас всего одна телега.
Ленка уселась на узел, заплакала.
– Как же я все брошу? Только жить начала по-человечески. А дом как же?
– И дом придется оставить. Я деньги возьму – на новом месте дом купим и одежду. Слава богу – не зима, много одежды не требуется.
– И паромы бросаешь?
– А что делать?
– Напиши письмо Ивану Крякутному, брось через забор – пусть дом и паромы продаст. Даст бог – свидимся, он человек честный, деньги отдаст.
– И то верно.
Я написал письмо Ивану, вкратце объяснив, что облыжно обвинен, второпях покидаю город и прошу продать мой дом и оба парома. За деньгами при случае приеду сам или пусть передаст сам с оказией. Куда направлюсь – не сообщил. Мало ли, слуги прочитают али сам сболтнет – по глупости, не со зла.
Я собрал все ценности – трофейное оружие разбойничье, украшенное золотом и драгоценными каменьями, татарское злато-серебро. Груз был тяжелый, но уместился в двух кожаных мешках.
Выйдя во двор, я запряг коня, подогнал его к крыльцу. Перетащил все мешки и узлы. Лена разбудила уже уснувшего Ваську, оба вышли. Я попросил не шуметь, мы уселись на телегу и выехали со двора.
