– Говори, не томи.
– Город в осаде, татары с ногайцами обложили, сила огромная. Дом твой цел, Лукерья с детьми в крепости успела укрыться, третьего дня была жива и здорова, кланяться тебе велела.
– Слава Господу, услышал мои молитвы. А это что за табор? Бабы откуда?
– У татар в плену были, отбил, пришлось сюда вести – не к городу же, снова татарам в руки. Ноги посбивали, оголодали за три дня, не ели ничего. Бери на довольствие, у меня денег уже нет.
– Да что же это делается! – заголосил купец, да опомнился быстро. Когда речь о жизни идет, не до денег. Вздохнул тяжело, махнул рукой: – Пусть столуются. Завтра в деревню пошлю людей, пусть гречку купят, другого чего. Охотники в команде есть, пускай по лесам побродят, глядишь – свежей убоины принесут. Обойдется, дай бог. Постой, так ты что – один их у татар отбил?
– Почему один – еще парни были, тоже из пленных, мне помогали. Только не повезло нам – догнали днем басурмане, парней и девок многих порубили, часть разбежалась по лесу; собрал назад только восемьдесят, а было вдвое больше.
Иван изумился:
– Так ты герой! Одного человека у татар отбить – и то отвага нужна, а ты восемьдесят привел! Эй, други мои! Посмотрите на него – он из полона татарского женщин наших отбил, сюда привел!
– Узнали уже, тут женщины про него сказывают – как ночью татар рубил, как днем один от ворогов отбил, как на лодке всех переплавлял. Воистину – Бог помогал.
Я даже застеснялся слегка.
– Иван, что дальше делать думаешь?
– Думал – ежели вовремя не вернешься, подожду еще денек, да обратно, вверх по течению поднимусь, в дне пути – Муром. Наверное, туда подамся, там и пересижу. Девок брать с собой придется, не бросать же их здесь. Места на ушкуях хватит; хоть и тесно, да идти недалеко. Опять же Муром – не деревня, всю еду на торгу купить можно.
– Хорошо, Иван, большую тяжесть с души снимаешь. Они – как гири на ногах. Мое место сейчас в Нижнем, в крепости, а не здесь – юбки охранять.
– Юбки охранять тоже кому-то надо. Я вот среди спасенных Олесю видел, это дочка купца Мамонтова. Увидишь – передай, что жива, он рад будет и при случае отблагодарит.
– Иван! – Я укоризненно посмотрел на купца. – Я не ради денег их у татар отбивал.
– Ладно, ладно, не обижайся, это я к слову.
– Иван, с утра в Нижний ухожу, коли Лукерью увижу, что передать?
– Известно что – жив я, здоров, с судами и товаром в Муроме пересижу. Пусть детей только сбережет. И еще – передай ей послание.
Купец писа?лом на бересте нацарапал какие-то значки. Я посмотрел, но ничего не понял – тарабарщина какая-то. Значок, цифры 2 и 3, опять значок, потом 6. Видя мое недоумение, Иван засмеялся.
– Это я такие весточки ей посылаю. Она знает, как счесть, это денег касается.
Я сунул бересту за пазуху.
– Накормишь?
– Так тебя не покормили?
– Не успели – женщины набросились, да и что такое на всех один котел?
Иван повел меня в деревню; я окликнул Лену, и мы пошли втроем.
В крестьянской избе, где квартировал Иван, нас накормили супом, вареной курицей, и мы наелись хлеба. О, теперь совсем хорошо.
Иван отвел меня в сторону:
– А это кто с тобой?
– Невеста, как закончится все – свадьбу сыграем.
– Не забудь пригласить, посаженым отцом буду.
Мы посмеялись.
Спать нас уложили вместе, утром разбудил Иван.
– Вставайте, завтрак готов; кушаем, и мы отчаливаем. За невестой твоей я пригляжу.
– Как пригляжу? – Елена встревожилась. – Я разве не с тобой ухожу?
– Нет, лучше вам на ушкуй и в Муром, там переждете лихие времена.
– Нет, я с тобой пойду. Помогать тебе во всем буду.
Я вздохнул и согласился. Иван растянул рот в улыбке.
