небольшой изъян в этом смысле, получи он возможность влиять не только на свою судьбу, и все — через небольшой срок такого уже не узнать.
Войдя в кафе, Авдеев со своим показательно строгим видом сразу же создал некоторый дискомфорт. Нельзя сказать, что его появление кого-то обрадовало.
— Глянь на этого кадра, — вполголоса сказал офицер своему соседу. — Многих я на своем веку видел, но этот — редкое чмо.
— При его возможностях он может себе это позволить, — заметил тот.
Зная полковника, офицеры приутихли. Он, с брезгливым выражением лица оглядевшись по сторонам и не найдя, к чему придраться, двинулся к барной стойке. Как это часто бывает на людях, идущий «в градусе» старался держаться прямо, но это не очень-то удавалось.
— И вести себя по-человечески не умеет. Даже то, что выпил, нужно скрыть, чтобы самому потом кого-то заловить.
— Одно слово: контролер, — офицеры за столиком негромко хихикнули, стараясь не обращать на себя внимания.
— Здравствуйте, — приветливо улыбнулся бармен. — Что будете заказывать? У нас обширный выбор напитков на любой вкус.
За спиной работника прилавка действительно высился на редкость разнообразный ассортимент напитков, способный удовлетворить самые капризные пожелания клиентуры. Прекрасная кухня, богатый ассортимент, великолепные виды и вежливое обслуживание — все эти составляющие успеха здесь имелись, что и привлекало посетителей.
— Коньяку, — высокомерным тоном бросил Авдеев. — Надеюсь, хороший коньяк у вас тоже имеется?
— Безусловно.
Полковник уселся на высокий табурет у стойки. Достав сигареты, он закурил, подвинув поближе пепельницу.
— Ваш коньяк, — через несколько секунд бармен-виртуоз поставил перед ним бокал. — Еще что- нибудь?
— Нет, пока ничего, — отрицательно качнул головой штабной чин.
Сидя у стойки, он неторопливо потягивал коньяк, периодически бросая взгляды по сторонам, туда, где сидела, по его выражению, «всякая мелюзга». Он, штабной чин, считал их пешками, теми, кто выполняет черную работу в отличие от него, человека мыслящего. Одно его присутствие привело к тому, что в воздухе повисла напряженность.
— Еще, — кивнул полковник бармену на пустую посуду.
Над стойкой работал телевизор. Ведущий новостной телепередачи сообщал о последних событиях, случившихся в нашем беспокойном мире. Полковник периодически поднимал голову, глядя на экран.
— … ситуация в непризнанной кавказской республике продолжает накаляться, — сообщила «говорящая голова», — российские миротворцы, призванные развести враждующие стороны, ежедневно подвергаются нападениям из-за реки, служащей природной границей. Противная сторона сознательно нагнетает напряженность, провоцируя конфликты: похоже, стремление в НАТО кем-то хорошо оплачивается. Странно, однако, что для того, чтобы стать членом этой организации, нужно ссориться со своими ближайшими соседями. Цветной проамериканский режим, видимо, уже не считается ни с какими международными нормами, надеясь, что его покровители сделают все, чтобы защитить разгулявшуюся кавердинскую демократию.
Полковник взглянул на экран.
— О вчерашнем трагическом инциденте сообщит наш специальный корреспондент Максим Горячев.
— Не далее, как вчера, двое наших миротворцев были зверски убиты, — вел дальше рассказ появившийся на экране спецкор.
Стоя с микрофоном на фоне круто вздымавшихся позади гор, он поведал леденящие душу подробности об оторванных гениталиях, размозженных головах и прочих деталях этого чудовищного убийства. Офицеры замолчали, прислушиваясь к подробностям кровавого происшествия.
В тот момент, когда камера показывала само место преступления, к стойке подошел Батяня. Майор был практически трезв и пришел не «догнаться» — просто у него закончились сигареты. Естественно, он видел сидящего у стойки «веселого штабиста», но не стал обращать на того никакого внимания. Портить так хорошо начавшийся вечер Лаврову не хотелось. Помня поговорку, что не стоит трогать то, что издает неприятный запах, Батяня посчитал за лучшее не заметить штабиста в упор.
Авдеев нетрезво прищурился, злобно глядя на майора. Пальцы выбивали на поверхности стойки дробь.
— Ему не наливать, — металлическим голосом приказал он бармену.
Батяня недоуменно покосился на сидевшего слева Авдеева.
— Вы пьяны и своим видом дискредитируете облик российского офицера, — заявил тот без длинных пауз майору. — Выйдите из помещения. Немедленно.
Майор начинал чувствовать, что так хорошо начавшийся вечер переходит в совершенно другую фазу. Крутнувшись на барном кресле, полковник уставился на Батяню мутноватыми глазами:
— Я что, непонятно объясняю? — во взгляде читалась ненависть. — Из-за таких, как ты, майор…
Дальнейшие слова полковника, произнесенные им с пеной у рта, были полны каких-то фантастических, путаных обвинений и хамских фраз. Ничего нового, естественно, Авдеев сказать не мог, и Батяня прекрасно это понимал. Как и то, что из-за успеха десантников Лаврова на учениях оказалось, что войска в округе не способны противостоять мобильным группам «противника», проникшим из-за границы.
Полковник был в плохом настроении, поскольку провал был камнем в его огород. Теперь он, обладавший отличным нюхом на подковерную борьбу, чувствовал, что благодаря вот этому досадному недоразумению его прежде весьма успешная карьера тормознется. Поэтому всю свою неприязнь он вложил в хамский разнос майора Лаврова.
Батяня слушал, как штабной пытается «построить» младшего по званию. Лицо десантника словно окаменело, и на щеках заходили желваки. За спиной нависло тяжелое молчание — сидевшие там офицеры, естественно, были обозлены таким хамством, однако тоже молчали. Батяня тем не менее всеми силами старался избежать надвигающегося скандала. Ему-то он, особенно сейчас, совсем не был нужен.
— Пачку «Кэмел», пожалуйста, — негромко сказал он бармену, кладя денежную купюру на стойку.
Тот кивнул, спеша выполнить заказ, однако на этом «развитие сюжета» не окончилось.
— Я сказал, ему не наливать! — не расслышав в подвыпившем состоянии, что именно произнес Батяня, взорвался окончательно рассвирепевший полковник. Махнув рукой, разгоряченный штабист смахнул деньги со стойки на пол.
Бармен-кавказец, как человек соответствующей профессии, на своем веку навидался многого. Ему не стоило долго объяснять, чем обычно заканчиваются подобные конфликты и чем это чревато для его заведения.
— Не надо ссориться! — широко улыбаясь, проговорил он.
Желая всеми силами погасить быстро развивающийся конфликт, кавказец мигом выбежал из-за стойки. Став между двумя офицерами, бармен наклонился, чтобы поднять купюру, но полковник вскочил со стула.
— Отойди, — он отстранил услужливого бармена и наступил на деньги.
— Вам следует извиниться и поднять деньги самому, — холодно сказал Батяня.
Он уже с немалым трудом сдерживался, чтобы не сделать что-нибудь этакое.
— Перед кем? Перед ним, перед тобой? — взвился Авдеев. — Да я тебя в порошок сотру!
Хмель ударил ему в голову. Вне себя полковник схватил Батяню за лацкан мундира и что было сил толкнул майора. Вокруг прокатился глухой шум. Да, это уже выходило за все мыслимые рамки. Авдеев, конечно, был известен как в высшей степени неприятный человек, но то, что происходило, уж совсем в голове не укладывалось.
Бармен тоскливо вздохнул. Ничего поделать он уже не мог, и ему теперь оставалось лишь надеяться,
