– Очень приятно слышать, Павел. Вот и познакомились.
– Не выпендривайся, а то напросишься. Где ты мог книги видеть?
– Да все там же, в Москве. Я, Павел, как-то почти год с родней в «Ленинке» жил, в подвале. Ох, и начитался тогда. Делать-то особо нечего было, особенно по ночам… Впрочем, ты все равно мало поймешь. Давай, ныряй в проход. И смотри, чтобы стебли не цапнули. Хотя эти не особо агрессивные.
Спир спокойно, едва пригнувшись, проскользнул в метровое отверстие. Ну, еще бы – с его-то росточком. Стебли даже не шевельнулись – ни дать ни взять обычные мирные растения, мухи не обидят. Эти самые, как их… Ага, пацифисты. Однако Павел рисковать не стал. Слегка разбежался и нырнул в проем рыбкой. И едва не врезался в кирпичную стену, оплетенную крыш-травой.
– Считай, приехали, – сказал Зюб. – Вот она, наша берлога. – И ткнул пальцем вверх.
– Как же мы туда попадем? – Павел задрал голову. – Тут же… тут же третий этаж. Или внутри лестница есть?
– Была. Но давно обвалилась. Мы пойдем другим путем. – Зюб нагнулся к стене и поднял замызганный кусок тряпья. Под ним лежала аккуратно свернутая в рулончик веревка. – Вот наш путь.
Он отступил на несколько шагов, разворачивая веревку. Павел заметил, что на ней бугрились узлы – для удобного захвата. К одному из концов была прикреплена абордажная кошка – стальной крюк с тремя загнутыми рогами. Спир раскрутил конец с кошкой и ловко закинул ее в оконный проем.
– Лихо, – сказал Сновид. – И где ж ты всему этакому научился?
– Чему этакому?
– Многому. Такое не каждый диверсант умеет.
– Так я и есть разведчик-диверсант.
– Э-э… в смысле?
Сновид насторожился. Вот оно что! Проговорился, вражина.
– Нас ученые для диверсионно-разведовательной деятельности и создавали. Так что… Как люди говорят: мастерство не пропьешь. А у меня, Павел, генетика. Мастерство, так сказать, от природы.
– Хочешь сказать – шибко способный?
– Способный, это слабо сказано. Талантливый.
Нет, ты посмотри на него. Зазнайство мартыша не имело границ.
– Ну и в чем еще твои таланты заключаются? Кроме длинного языка?
– Да всего и не перечислишь. Ночью вижу, как днем. Запахи издалека улавливаю и отличаю. Маскируюсь очень хорошо. Если захочу спрятаться – ты меня с пяти шагов не заметишь. А то и с трех.
Да уж, подумал Павел. Слышали, знаем.
– Там, под днищем биоробота, ты в скольких шагах от меня находился?
– Это ты о чем? – с невинным выражением на мохнатой рожице спросил спир. – Какой еще биоробот?
– Такой. Транспортный. Это ты осму в затылок штырем засадил? Ну, стрелкой? Давай, колись, а то разговора не получится.
– Заметил стрелку?
– Заметил.
– Наблюдательный.
– Какой есть. Я, между прочим, тоже курсы разведчиков проходил. Ну так что, поговорим начистоту?
– Поговорим, – вздохнув, согласился Зюб. – Только давай сначала наверх заберемся. А то, неровен час, налетят муты…
«Берлога» спира находилась в угловой комнате трехэтажного здания. Сейчас от него мало что сохранилось, примерно половина крайнего подъезда. Лестничный пролет обрушился, крыша тоже отсутствовала. Но над комнатой, которую присмотрел спир, сохранилось бетонное перекрытие, которое впоследствии «законсервировала» крыш-трава.
– Снимай кольчугу, – сразу же распорядился «хозяин».
– Зачем? – Павел удивился. Спир регулярно ставил его в тупик своими действиями.
– Руку твою осмотрю. Я же вижу, она у тебя еле двигается.
– Да уж не так и еле… А ты что, лекарь?
– Ну-у… С Бортником мне не сравниться. Так, кумекаю кое в чем, – с непривычной для него скромностью ответил Зюб. – Вывих могу выправить, боль снять в мышцах. Но у меня мазь с собой есть. Вот она – натуральный лекарь.
– Хорошо, – согласился Сновид. Рука и на самом деле шевелилась с трудом, отдавая при движении стреляющей болью. Это особенно чувствовалось, когда он карабкался по веревке. Если бы не «допинг», взбодривший и отчасти притупивший боль, Павел мог и не осилить подъем. – Кольчугу я сниму. А ты рассказывай пока.
– С чего начать?
