– Извини, Правитель, но я обязан срочно доложить.
– Что случилось, Егор?
– Вот. – Крот с легким стуком положил на стол мешок. – Посылка от шайнов.
– Что там? – сузив глаза, с напряжением спросил Воислав.
Лейтенант промолчал. Аккуратно раздвинул горловину мешка. Затем, держа ладонями с двух сторон, поднял отрубленную голову.
Лицо Правителя побагровело.
Ворон судорожно вздохнул и окаменел с приоткрытым ртом.
Полковник Стоян крякнул.
А лейтенант продолжал держать в ладонях голову.
Не вызывало сомнения, что человека жестоко пытали перед смертью. Какие тут сомнения? Глаза выколоты, уши отрезаны, на коже следы свежих порезов и ожогов. На месте носа и рта сплошное месиво. Длинные светлые волосы сбились на висках в окровавленные комки.
– Тут еще это, – глухо произнес Крот. – Зубы у него выбиты. И язык… Язык вырвали, а в глотку раскаленный свинец залили. Твари.
Стоян кашлянул. И Ворон, словно очнувшись, тихо спросил:
– Узнал, кто это? Я что-то…
– Узнал. Это Третьяк.
– Третьяк… – эхом повторил Ринат. Посмотрев на Правителя, сказал: – Один из наших разведчиков. Из тех, кого я на берег отправил. Поймали, значит, его.
– А второй? – спросил Воислав.
– О втором ничего не известно… Видимо, погиб.
– Зачем они так? Что хотели сказать?
Ворон пожал плечами.
– Да что они могут сказать, ящеры? Это «черная метка». Для всех нас. Раз мы не приняли ультиматум – вот, получайте.
– А язык-то зачем отрезать? – раздувая ноздри, спросил Стоян. – И в горло свинец заливать? Как это понимать?
Ворон снова пожал плечами.
– Я же не шайн, мужики. Кто же знает, что у этих уродов на уме?.. Предполагаю, это значит, что Третьяк молчал. Не стал с ними, так сказать, общаться. Как и мы – отклонив их ультиматум. Вот уроды и намекают на то, что нас всех дальше ждет. Зальют нас свинцом – можно и так толковать. И пощады не ждите – умолкнете навсегда…
Да что гадать?! – Он с треском опустил пудовый кулак на стол. – Я этого хайна Полына лично на дыбу вздерну! Тогда он мне все без переводчика объяснит.
– Спокойно, Ринат, – произнес Воислав. Но голос его не предвещал ничего хорошего – как голос судьи, выносящего смертный приговор. – Спокойно. Они нас запугать хотят. Ну, что же… Лейтенант, сделай следующее. Возьми голову и лично обойди всех. Каждого воина обойди. Пусть знают, с кем нам предстоит иметь дело. Потом отправь голову в Промзону. У него ведь мать, кажется, жива?
– Жива, – сказал Ворон.
– Она имеет право проститься с сыном. А днем пусть сожгут голову на погребальном костре. Со всеми почестями сожгут. – Правитель медленно обвел взглядом присутствующих. – Огонь истребляет скверну и возрождает Дух. В огне наша сила. Аминь.
– Аминь, – повторил Ворон.
– Аминь, – кивнул Стоян.
– Аминь, – сказал Крот, прижимая к груди окровавленную голову.
Павел проснулся от шума. В изголовье у него лежал изогнутый меч кешайна, который ему отдал «горный». Сновид быстро нащупал ладонью рукоятку, но вскочить не успел.
– Тихо, Павел, тихо, – произнес голос Бортника. – Это свои. Зюб вернулся.
Сновид протер глаза. Факел почти прогорел, но в комнате и без него было не так уже темно. У противоположной стены рядом с крыланом серела худенькая фигурка Зюба. Он, по своему обычаю, сидел на свернутом хвосте и ел из котелка, шкрябая по дну ложкой.
– Привет, Зюб, – сипло произнес Павел. – Как дела?
Спир в ответ проурчал что-то нечленораздельное.
– Дела не очень хороши, – сказал Бортник. – Зюб был у кремля, шайны готовят какую-то пакость. Мы не стали будить тебя сразу, уж больно ты крепко спал. Но необходимо срочно посоветоваться.
– А что случилось?
– Зюб рассказал, что шайны подтащили с берега на тележках какие-то емкости. Судя по описаниям, я подозреваю, что это бомбы с отравляющим газом.
