черного внедорожника выбрался из кабины и помахал рукой.
Уоррен. Уоррен Блэйк собственной персоной, во плоти, так сказать, без водителя и охраны.
Я подъехал еще ближе, опустив стекло со своей стороны, поставив «тахо» так, чтобы машина Уоррена оказалась между мной и домом. На случай того, что Уоррен сам решил пойти на дело, а в доме его люди.
Он мой маневр понял, кажется, потому что сказал усмехнувшись:
– Я пришел с миром, просто нигде не нашел оливковой ветви. Можем поговорить внутри?
Я скосил глаза на Настю, она лишь пожала плечами, типа сам разбирайся. Я снова посмотрел на Уоррена и кивнул. А что остается? Стрелять его тут, что ли?
Вошли мы все же осторожно, но маленькая смятая бумажка за входной дверью, которую я специально туда бросил днем, так и лежала на своем месте. Потом я с пистолетом обошел весь дом и не нашел ни единого врага.
– Садитесь. – Я показал на высокий табурет у стойки. – Могу предложить чай, кофе, пиво и бурбон.
– Если бурбон со льдом, то предпочту его.
Лед в морозилке был. Я забил им широкий стакан, плеснул туда щедро бурбона. Себе открыл бутылку пива. Настя, несмотря на поздний час, предпочла кофе.
– Я вас слушаю, мистер Блэйк. – Я сел напротив непрошеного гостя.
– Как погиб Фицпатрик?
– Обстрел с земли. Мы летели на вертолете.
– Куда, если не секрет?
– В дом вашей местной версии, мистер Блэйк. Которую трое ваших проводников убили вместе с женой, чтобы вы могли войти в этот мир. Жена была не так важна, насколько я понимаю, просто попалась под руку.
Уоррен, чуть помолчав, отпил «Четырех роз», поставил бокал на стойку, поболтал напиток в кубиках льда. Затем сказал:
– Значит, это так работает?
– Как? – Я посмотрел ему в глаза.
– Я не знал подробностей, – ответил он. – Мне просто сказали подождать, а потом сказали, что можно пройти сюда. Я думал, что мой клон скончался от Эпидемии.
– Может, он бы и скончался. Позже, – вроде как согласился я. – На тот момент он был еще жив и здоров, как и его жена. Их убили в их доме в Атабаске. Как долго Фицпатрик работал на вас?
– Несколько месяцев. Они появились за несколько месяцев до перехода.
– Предложили долгую жизнь?
– Не только. Еще и новый смысл в жизни.
– Нашли новый смысл?
– Несомненно. Вот этот анклав. Я нужен людям, я приношу пользу. Там, – он показал пальцем в потолок, – я себя исчерпал.
Интересно, что все мои собеседники, говоря о прошлой жизни, обычно указывают пальцем вверх. Словно соглашаясь с тем, что мы сейчас живем в некоей разновидности преисподней.
– Вы же знаете, как открываются проходы. – Я медленно перелил пиво из бутылки в высокий бокал. – Станцевать вокруг кактуса для этого недостаточно.
– Знал. – Уоррен не стал отрицать. – Просто есть такие люди, которых совсем не жалко использовать для этой цели. В нашем случае это были два сутенера и торговца наркотиками. О них сейчас никто не плачет, я думаю. Я на этом настоял.
– Удивительно благородно с вашей стороны, – кивнул я с преувеличенным почтением.
– Не надо иронии. Я просто сказал, что существуют совсем мусорные люди, которых надо выметать из жизни независимо от того, пробивает кто-то проход в другой мир или нет.
– Не стану возражать. Лучше скажите, как Хендерсон вдруг стал главарем банды психов.
– Я не знаю. – Уоррен развел руками. – Он с самого начала не собирался оставаться с нами. Мне кажется, что у него, Фицпатрика и Димарко был какой-то случайный союз. Они прошли сюда и тут же разошлись.
– Фицпатрик знал о том, что делает Хендерсон?
– Теперь думаю, что знал. Но он никогда о нем не говорил, так что я полагал, что тот уехал далеко и следы потерялись.
Ну нет основания не верить, я всегда так и думал.
– Когда мы начали операцию в Форт-Мак-Мюррее, Фицпатрик как себя вел?
– Никак. Как обычно. Активно помогал.
