Глаза у девушки снова сделались как два блюдца, и она громко всхлипнула.
– Циммерман… Мы договаривались вместе… Я опоздала, и Ализа… не дождалась… Сама в руины полезла… Она не верила… Смеялась, что если Бога нет, то и нечисти тоже… А теперь… упыри ее убили.
– Азохен вей… – очень тихий, мягкий мужской голос неожиданно перекрыл поднявшийся было женский гам, и все моментально замолкли. – Бедная девочка…
Доктор Циммерман снял пенсне и принялся усиленно вытирать стекла полой пиджака.
– Она не хотела брать зонт… Я говорил: «Радость моя, ты же видишь, на улице дождь весь день. Промокнешь…» А она: «Ой, папа, не морочьте мне голову! Какой дождь? Это же весна!» И ушла без зонта. А разве я был не прав? Но где та молодежь, что хочет слушать родителей? Они же умнеют только когда сами постареют… Я еще подумал, Иося, и чего ты дома сидишь? Бери зонт и догоняй. Вот я и пошел… А как иначе? Вы же знаете Фимочку. Она была бы очень недовольна, что девочка может попасть под дождь, а зонт стоит дома…
– Бедняга Иосиф, – зашептались полячки. – Как бы умом не тронулся… Ведь еще и года не прошло, как швабы Фиму расстреляли… А теперь и Ализа.
– Товарищи женщины! – не выдержал новоиспеченный комендант. – Бабоньки, милые… Уйдите отсюда! Христом Богом прошу. Пожалуйста… Вы мешаете следствию. Остапчук, твою мать! Приказываю очистить территорию! Разрешаю стрелять! – А когда солдат округлил глаза, продемонстрировал ему кулак и одними губами добавил: – Я те выстрелю!
И тем не менее угроза подействовала. Слишком свежи еще были воспоминания о фашистской оккупации. С арестами, облавами. Еврейскими гетто и расстрелами заложников. Так что часть опасливо пробормотала что-то вроде:
– Пойдемте от греха подальше, пани Свидерска (Ольшанська, Мациевич…), а то что-то осерчал наш комендант. Еще и в самом деле пульнет.
– И то верно, – соглашались другие. – Не будем мешать. Человек нервический, раненый, контуженый – за себя не в ответе.
– И доктора с собой надо забрать, – озаботилась какая-то из хозяек «общежития». Видимо, самая сердобольная. – У меня в буфете еще осталось полграфинчика той наливки.
В общем, обошлось без стрельбы. Минут пять толпа еще немного поволновалась, а потом – практически тем же составом – двинулась к соседним фольваркам. Оставляя рядом с подворьем Якалов только непосредственных участников боевых действий.
Семеняк выждал еще немного, давая время Басе выплакаться на плече у дядюшки. Услышав о гибели Ализы, председатель Квасневский больше не порывался воспитывать племянницу, а прижимал к себе и ласково поглаживал по голове, тихо приговаривая что-то успокаивающее. Совсем как в детстве…
– Ну, все, все, хватит. Возьми себя в руки… – Игорь Степанович положил руку на плечо девушке. – Ты же понимаешь, что чем раньше мы поймем, что здесь произошло, тем быстрее поймаем убийц.
– Как же вы их поймаете… – шмыгая носом, проревела Бася, – если они в аду?..
– Одного же… смогли, – кивнул комендант в сторону упакованных в мешок останков. – Значит, разберемся и с остальными. Небось, не страшнее фрицев. И найдем, и осиновый кол вколотим. Если придется… Так что хватит уже себя жалеть, – Семеняк чуть прикрикнул: – Показывай, где именно напали на твою подругу, и сколько их было? Ты же сказала «они»? Я правильно понял?
Бася кивнула, потом отстранилась от дяди, посмотрела на Семеняка, поигрывающего кольцом от чеки Z-23, и решительно вытерла глаза.
– Идемте, я покажу. Только и мне гранату дайте. Или хотя бы пистолет.
– Гранату? – Игорь Степанович переглянулся с Квасневским. – Почему бы и нет? Чур, только выполнять приказы и вперед батьки не лезть. Договорились? Обещаешь?
– Да.
– Товарищ Анджей, выдай бойцу гранату…
– Всю? – одними губами переспросил тот, оставаясь за спиной у племянницы.
Семеняк только плечами пожал. Странные вещи происходят с людьми в мирной обстановке. Ведь и полу год а не прошло, как закончилась партизанская жизнь, а бывший командир отряда уже сомневается, можно ли доверить боеприпас своему же недавнему бойцу, только на том основании, что она юная девушка и его племянница. Еще и запал вывернуть придумал. Будто Бася до этого гранаты только на учебном плакате видела и ничего не заметит.
Похоже, Квасневский тоже понял глупость ситуации. Потому что ничего больше не сказал, а вынул из кармана лимонку и вручил ее девушке.
– Теперь можем идти?
– Да. – Оружие придало девушке уверенности, и перед Семеняком стояла не зареванная девчонка, а партизанская связная. – Только, товарищ капра… лейтенант, вы автомат держите наготове. И бойцам скажите, чтоб оружие с предохранителей сняли. Я не знаю, что это такое. Люди или нелюди, но двигаются они неимоверно быстро.
– Разберемся, – проворчал Семеняк, но автомат на грудь передвинул. – Комар, Остапчук, за мной. А вы, товарищи, – остановил дернувшихся было идти с ним поляков, – обождите чутка. Тебе, товарищ Анджей, не по чину по руинам шастать. И так лишние слухи поползут. Лучше бери машину да езжай за
