– Да… – кивнул немец, подойдя совсем близко. – Но я не имею права рассказывать. Игорь Степанович запретил. Секрет. Очень… это, серьезный.
– Строгий… – машинально поправила Бася. – Правильно говорить: строго секретно.
– Да. Именно так он и сказал…
Курт стоял уже так близко, что почти касался руками ее одежды. Ему ничего не стоило обезоружить девушку, но у немца были другие планы. И для их осуществления в насилии не было необходимости. А вот излишнее внимание привлечь могло.
– Так вы сами позовете своих, или мне наверх надо вылезать? – напомнил Курт.
– У меня другое задание, – мотнула головой Бася. – Лезь. Только погоди чуток. Предупрежу. Чтоб пулю не схлопотал. После всего того, что из этого подземелья показывалось, солдаты нервничают. Могут сперва выстрелить и только потом пароль спросить.
Это немец понимал. Собственно, Курт поэтому и тратил столько драгоценного времени на разговоры, чтобы не получить очередь в спину или гранату вдогонку.
Бася подошла к краю туннеля, выглянула наружу и крикнула вверх:
– Эй, Остапчук!
– Чего? – склонился над лазом ординарец.
– Тут сейчас пленный к тебе полезет. Игорь Степанович за подмогой послал. Не пристрели ненароком.
– Случилось что?
– Нет. Все целы. Руки нужны. Пленный говорит, склад с продуктами обнаружили.
– Это хорошо… Есть руки. Старший лейтенант Рокита в помощь отделение бойцов прислал. Скажи немцу, пусть вылезает. Только без фокусов.
– Хорошо…
Бася отступила в сторону, открывая Курту проход. Он даже глаза прикрыл, стараясь унять сердцебиение. Не веря, что от свободы его отделяет всего пара шагов. Но судьба любит поманить обещанием и вильнуть хвостом перед самым носом.
– Стоять! Бася! Держи фрица! Стреляй!
Игорь Степанович закричал, как только преодолел последнюю ступеньку и выскочил с лестничной клетки в коридор. И сделал сразу две непоправимые ошибки. Впрочем, может, именно они спасли девушке жизнь.
Если бы Семеняк начал кричать еще на лестнице, Курт не стал бы ждать, а напал на польку при первой же возможности. А если бы вместо многословия отдал единственную команду: «Стреляй!», девушка наверняка не успела бы прицелиться, а вот немец попытался бы ее разоружить и убить. Зато в этой ситуации, когда русский стремительно приближался и пока еще не стрелял лишь потому, что опасался попасть в свою, у Курта оставался единственный шанс уйти. Использовав девушку как прикрытие.
Жаль, конечно, что не удалось скрыться тихо, не привлекая внимания русских к переходу, но если выбора нет…
Курт заорал что-то нечленораздельное и бросился вперед, с единственной целью: сбить Басю с ног и увлечь за собой.
Странно, но хрупкая с виду девушка устояла. Более того, каким-то образом ей даже удалось увернуться от захвата и ловкой подсечкой бросить немца на пол. Вот только намерения его Боженка поняла неправильно, и когда Курт, не вставая с пола, перекатился к краю туннеля, отреагировала недостаточно быстро. Ей просто в голову не пришло, что фриц готов спрыгнуть в пропасть. А когда поняла – было уже слишком поздно.
Бася прыгнула вперед, хватая за воротник уже падающего вниз Курта, но удержать не смогла. И не потому, что силенок не хватило. Конечно, каким бы изможденным немец не был, а все ж побольше мешка сахара весил, но причина была в другом – Курт просто вывалился из халата. Зато рывок оказался столь сильным, что девушка сама потеряла равновесие и, взмахнув руками, полетела следом.
Она даже испугаться не успела. Просто почувствовала, что падает… Или взлетает. Странное ощущение. Какая-то серая пелена перед глазами, но не замершая неподвижно, а словно ныряешь сквозь нее, и она скользит вокруг тебя, скользит. Очень долго. Целую вечность. Потом легкое головокружение, тошнота и… яркий свет.
Девушка мотнула головой, моргнула и поняла, что сидит на чем-то мягком посреди длинного коридора какого-то шпиталя [29]. Со всех сторон к ней бегут люди в белых халатах и немецкой форме, а то, на чем она сидит, активно шевелится и пытается освободиться.
Бася летом часто проводила время на ферме у дядька Збышека, так что на лошади держаться умела даже без седла. И просто так сбросить себя не позволила бы, но посмотрев вниз, девушка на мгновение почувствовала себя ведьмой. Ведь это только они, по преданиям, ездят на мужчинах. Не фигурально выражаясь, а по-настоящему, сидя на шее.
Тот самый немец, которого Бася пыталась удержать от прыжка, стоял на карачках и, сопя от натуги, тщился освободить всклокоченную голову, которую девушка непроизвольно сжимала коленями. В общем, та еще зарисовка. Стыдоба. Хорошо, хоть пан инженер не видит. Влетело бы обоим.
Бася торопливо слезла с немца и хотела было извиниться, но Курт не дал ей для этого времени. Как ужаленный вскочил на ноги и, вопя во все горло: «Ахтунг! Партизанен!», рванул вперед, как заяц от волка. Девушка едва успела схватить его за руку. И немец потащил ее прочь от места падения, даже не почувствовав этого.
– Партизанен! Партизанен! – вопил он, не переставая указывать себе за спину. – Ахтунг! Алярм!
