Обернулась и невозмутимо уставилась в глаза крепкого чернявого парня.
— Я не малец, а помощник секретаря его светлости Тьери Сиран. На конюшне помогаю по распоряжению его светлости исключительно с меровенцами. Но если нужно объяснить, где тут вода, а где попоны, с удовольствием подскажу.
— Вот же… мелкая вша!
— У ухоженных коней не бывает вшей. А у ваших есть? Недосмотрели… — съязвила я. — Но если ваши прямые обязанности кажутся столь обременительными, что вы рвётесь переложить их на первого встречного, не заботясь о лошадях, могу посодействовать в освобождении от этой трудной работы.
Парень прищурился. Видно, соображал, способен ли я привести угрозу в исполнение и стоит ли вообще со мной связываться.
— Ты ещё пожалеешь…
Я пожала плечами и нырнула в денник Кусаки, около которого и происходила беседа. Интересно, попробует сунуться следом?
Не полез? Жаль.
Уходя с конюшни, я физически чувствовала, как спину между лопатками буравит недружелюбный взгляд.
Неприятно… но давать садиться себе на шею я не собиралась. Шейка у меня хрупкая, её беречь надо.
Впрочем, вскоре все посторонние мысли из головы вылетели — за меня взялся Мерзьен, обнаруживший, что за его отсутствие накопилось четыре корзины посланий от жаждущих кабаньего внимания лордов и леди. Ёлки-моталки, мне ж на эти горы понапрасну изведённой бумаги не только писать ответы придётся, но потом и разносить их по адресатам! Угу, лето закончилось, скоро начало нового сезона, в Кентар прибывает свежеиспечённое поколение юных невест, а герцог, на моё несчастье, холост. В результате каждая мамаша и каждый папаша на всякий случай — вдруг повезёт? — присылают приглашение на бал, званый ужин, раут, благотворительный концерт, любительский спектакль и так далее до бесконечности, у кого на что воображения и денег хватит. А моё дело — в куртуазных выражениях, дипломатично посылать их всех куда подальше. Правда, если родители непристроенного чада носили титул «Ваше сиятельство», то есть являлись графами или маркизами, то герцог мог ответить согласием и принять приглашение. В зависимости от благосостояния и влиятельности приглашающих.
Я уже героически дорылась до дна первой корзины, совершенно обалдев от однообразных «к сожалению, не сможет посетить…», когда дверь внезапно распахнулась и в кабинет вошёл Кабан, привычно одетый в чёрное с золотом, в сопровождении коршуна в аметистовом камзоле.
— Вот, лорд Абелер, секретарский кабинет.
Мерзьен, как чёртик на пружинке, выскочил из-за стола, где писал, и согнулся в низком поклоне. Я, последовав примеру, тоже выползла — ноги от долгого стояния уже затекли — из-за своей конторки и наклонилась так, что из-за длинной чёлки остались видны только туфли вошедших.
— Довольно, — произнёс обычным ничего не выражающим голосом Кабан. — Возвращайтесь к работе.
Уф! Пронесло?
Но, вставая за конторку, я поймала пристальный взгляд того, кого уже решила про себя звать Коршуном. Почему он меня разглядывает? На всякий случай сморщила нос и прикусила конец пера, а потом закинула руку назад и потёрла шею с затылком. Жест чисто мужской, леди так не станет делать ни на людях, ни наедине с собой.
— Тьери работает у меня несколько месяцев, не совсем ещё обтесался, но задатки есть и, главное, почерк хорош. Если нужно что-то надиктовать — зовите его.
— Спасибо, со мной собственный секретарь, — раздалось чуть насмешливое в ответ.
Ну и ладушки!
Пронесло — и славно. Я в куропатки к Коршуну не набивалась!
Но что-то многовато народу на меня сегодня таращится…
Ой, не к добру!
Глава 20
Для умной женщины мужчины — не проблема; для умной женщины мужчины — решение.
