Реакция была бурной.
Герцог, поражённый внезапным недружественным приёмом — а как иначе расценить, если в тебя тычут амулетами, брызгают водой и вопят: «Изыди, нечистый!»? — замер в дверях.
И тут на фоне тёмного коридора над головой Дланей заклубился синий туман и возникла картина, как двое душегубов, воткнув в грудь какого-то лорда кинжал, бросают бездыханное тело в Меру.
То, что именно в этот момент сильный порыв ночного ветра заставил завыть и загудеть бутылки, было чистым совпадением.
Ну а что случилось дальше, я слышала уже сама.
Теперь герцогу грозит как минимум храмовое расследование и весомая епитимья, поскольку истинность обвинений засвидетельствована двенадцатью дознавателями. Особую пикантность ситуации придавало то, что сам герцог так и не понял, что творилось над его головой.
Итак, завтра их светлость должен явиться к архиепископу для исповеди и покаяния. М-да, хорошо быть герцогом! Какого-нибудь купца или крестьянина мигом бы обвинили в чернокнижии и как минимум выгнали из города. А этот, скорее всего, отделается богатым пожертвованием в пользу Храма.
Но мне, пожалуй, пора собираться… И компания есть — у повара наконец-то не выдержали нервы. Честный кудесник от кулинарии заявил, что в этом бардаке работать невозможно, тут даже молоко киснет, так что он уходит немедленно! Финальный аккорд в лучших здешних традициях — в этот раз без завтрака останется весь особняк.
Кстати, интересно, герцог до сих пор считает всё происшедшее простым недоразумением? И думает, что завтра встанет, топнет ногой — и всё разрешится по его велению? Ведь он не абы кто, а всемогущие Длани Правосудия самого Владыки всея Сорренты, герцог Ульфрик Тауг Эл’Денот!
Но если я хочу без лишнего шума смыться, то стоит попробовать вот так. Тихо-тихо, бочком, подъехала к Кабану:
— Ваша светлость, я их боюсь… Давайте прямо сейчас уйду? А то вдруг решат отправить всех на исповедь? Там же правду говорить придётся. Если расскажу, как на леди Сейсиль женился, разве хорошо будет?
— Да провались ты уже, болван!
— Спасибо за разрешение, ваша светлость! Счастья вам с леди!
Ну вот, теперь надо переодеться во что попроще, закинуть мешок с небогатыми пожитками за спину, заскочить на конюшню — чмокнуть в бархатный нос Фарша… и всё, прощайте, герцог Ульфрик Эл’Денот! Всё, что могла, меровснская сиротка здесь совершила. Чуть обидно, что не выйдет похвастаться деяниями перед Кабаном, но оно и к лучшему. Буду считать себя бескорыстным неопознанным творцом зла и гордиться скромностью!
Пока прощалась с лошадьми, повар испарился. Жаль. На дворе ночь, причём не летняя, когда небо густо усыпано звёздами, а с деревьев гремит торжествующий хор цикад, а стылая, ветреная, осенняя. И брести одной по тёмным переулкам… ну, в общем, не так я представляла себе ночь после свадьбы.
Сабельников у запертых по тёмному времени суток ворот не наблюдалось, очевидно, попрятались в сторожке. Отодвинув засов калитки, выскользнула на улицу. Вот же, тьма хоть глаз выколи! Будто в склепе на родном кладбище. А ещё холодно, и в лицо бьёт влажный, напитанный дождём ветер… Ладно, поворачиваю направо. До первого перекрёстка заблудиться тут негде, а там заборы кончатся и начнутся дома с горящими окнами, как-нибудь до постоялого двора доберусь.
Страшно. Сунув руку за пазуху, сжала мешочек с землей и стала себя уговаривать, что я — мастер использования сверхъестественного в личных целях. Если что, просто хлопнусь в обморок, а Фейли меня защитит!
Кстати, должна ли я говорить мужу, что у меня есть личное привидение? Гм, если б то был дух придворного кавалера или рыцаря, наверное, стоило бы. Но поскольку это леди, моя парапрабабка, то об измене заведомо речь не идёт, и я в полном праве сохранить маленький женский секрет…
Споткнулась, попав ногой к какую-то колдобину. Жуть. Девы-Заступницы, что ж так холодно, темно и страшно? Как я куда-то дойду?
Но за первым же поворотом меня ждали. На земле стоял фонарь, а рядом притулился на корточках закутанный по брови в плащ фей. Когда я растерянно, как сова, заморгала, он хихикнул:
— Я так и думал, что ты там не усидишь! До перекрёстка дойдёшь? Там ждёт чёрная неприметная карета, твоя тётя позаботилась.
Всхлипнув, повисла у него на шее…
Через час я плавала в огромной, гладкой, белоснежной ванне. От воды поднимался душистый пар, пахло, как я любила, лавандой — вот оно, счастье! Попыталась посчитать, загибая пальцы, когда же нежилась вот так в последний раз? Сколько месяцев назад? Но, не досчитав, позорно уснула.
Проснулась в полумраке и начала оглядываться. Ага, свет идёт от двух стоящих напротив зеркала свечей, а я лежу в кровати, на мягком-мягком, белом-белом, нежном-нежном белье. Наслаждение какое! Потянулась… Потом, сообразив, что в последнем воспоминании вроде бы фигурировала ванна и мокрая я в ней, схватилась за голову: я хоть расчесалась? А то же на взбесившийся веник завтра похожа буду! Мама, похоже, нет!
За спиной раздался смешок.
