допущенной обратно в отару.
Чую, их светлости синие мыши обойдутся существенно дороже золотых меровенцев!
Пока фей переодевался, его слуга, Эрмет, вынес мне здоровый кусок хлеба с ломтем буженины и бутыль с сидром. От сидра я отказалась, попросив просто кружку воды. Но приятно, что оставивший меня без завтрака фей не забыл об этом и компенсировал…
Пока жевала буженину, созерцала облачка. Пухленькие такие, затейливые. А вон то, вдали, явно дождевое. Лето уже заканчивалось, и здесь, в Кентаре, по вечерам иногда становилось прохладно. Да и пасмурные дни, похоже, тут бывают чаще, чем в солнечном защищённом горами Меровене. Неужели я скучаю по нашей тихой заводи, где златые дни тянутся неспешно, как густой сладкий мёд? Факт, скучаю…
И даже с тётей не поговорить. Пока Мерзьена нет, письма я не разношу, то есть по пути в модный магазин на полчасика не заскочишь. Потому что я или я плюс пара норовистых, с придурью меринов, которых ни на минуту не бросишь без присмотра, это две большие разницы… Ничего, несколько дней потерплю.
А пока надо устроить мозговой штурм, как называла это тётя, и придумать новый план борьбы с Кабаном.
Наверное, так бывает всегда: прежде чем появится разумная идея, рассматриваются и отбрасываются десятки неразумных. Наше обсуждение исключением не стало.
— Что, ты предлагаешь устроить пожар?
Я пожала плечами:
— Не предлагаю, а спрашиваю, что будет с сейфом, если мы такое организуем. За выволакивание на лужайку пьяного мажордома готов ответить лично.
Говорить, что не стану скорбеть о сгоревшей коллекции гравюр, не стала. А то вдруг фей не разделяет мои чувства?
— Ничего хорошего. Либо бумаги останутся у Кабана, либо пропадут. И в том, и в другом случае имущество будет утеряно. Без подтверждающих право владения документов поместье мне не вернуть.
— Жаль, — вздохнула я. — Идея выглядела соблазнительно.
— А других, пособлазнительнее, у тебя нет?
— А у тебя?
Мы, сморщив носы, уставились друг на друга. Ну вот, не хватало ещё из-за Кабана переругаться! Хотя хорошо уже то, что Сейсиль не выглядит таким обречённо-безнадёжным, каким показался мне ночью.
— Ладно, будем думать, — вздохнула я. — Пока готовься, когда вернётся Кабан, вытянуть у того браслетик и одиннадцать колечек.
— Почему одиннадцать? — опешил фей.
— Ну как. Десять — на пальчики и одно, с самым большим брульянтом, — в нос!
— Ах ты ж мелкий!
— Прибьёшь, сам от гусей спасаться будешь, — флегматично предупредила я.
Фей зафыркал.
До последнего момента я надеялся, что всё выйдет, что бумаги удастся вернуть. Твердил это, путаясь по утрам в дурацких кружевных юбках, повторял, прикладывая по вечерам к стёртым в неудобных туфлях пяткам вату с настойкой алоэ и календулы, крутил в голове, глядя в свинцовые глазки Кабана и улыбаясь в ответ. И вот иллюзия рухнула. Кабан не дурак — всё важное он держит не просто под замком, а в стальном сейфе.
В сейфе сейчас лужайка, по которой я носился мальчишкой, когда ещё жива была мама, в сейфе ручей, где купался в летнюю жару и поил своего первого коня, в сейфе поле, за раскорчёвкой которого наблюдал вместе с отцом. Вся моя жизнь — в сейфе. Как мне теперь существовать дальше — без прошлого, потеряв по собственной глупости и наивности всё оставленное родителями? Наверное, я бы просто рухнул в чёрную воронку отчаяния прямо там, в кабинете, если б не этот парнишка, Тьери.
Он так и не рассказал, что стряслось с ним самим, но, судя по всему, положение у мелкой лохматой заразы было немногим лучше моего. Только настрой был другим. Тьери не опускал рук, а наоборот, скалил зубы — и при каждом удобном случае пакостил герцогу. Уважаю!
И не просто уважаю — постараюсь впредь вести себя так же. Пока не придумаем новый план, буду манить и дразнить Кабана издали, тем более что предлог не оставаться на ночь в особняке теперь есть, а по ходу дела попробую извлечь максимум материальной пользы из своей недоступности.
Но Тьери…
Что не так с этим мальчишкой? Точнее, что не так со мной? Когда он краснеет и начинает хлопать серо-зелёными глазищами, мне тоже отчего-то
