Я даже удивилась: а каким, спрашивается, он должен говорить, человеческим, что ли?
Что именно поведал ей аномальный арахнид, Линесс с перепугу забыла, а что было после, просто не знала. Смогла вспомнить только, что проснулась ночью и решила проведать хозяйскую гостью, посмотреть, хорошо ли та почивает и не надо ли чего, поднялась на второй этаж, а там!..
Причём я рассказу поверила. Похоже, Фейли продолжала за мной присматривать, и когда возникла угроза того, что излишне ретивая служанка обнаружит отсутствие фея в отведённых апартаментах, остановила её. Уж как сумела. Ну а я — рикошетом — шлёпнулась в обморок.
Но что удивительно — остальные, похоже, поверили тоже, особенно, когда, хлюпнув носом, Линесс решительно заявила, что немедленно увольняется и идёт на исповедь в ближайший Храм. Представляю, что она там наговорит!
Две другие горничные и присоединившаяся к обсуждению кухарка, само собой, тут же вспомнили дурпилтиховский череп, а ещё светящуюся синюю мышь, которая напугала леди на балу.
Меня поразило то, что обычно строго одёргивающий прислугу мажордом в этот раз сочувственно кивал, а потом пробормотал что-то про порхающих по ночам синих фей, которые крадут… На этом месте мажордом споткнулся и закашлялся, наверное, вспомнил, что крадут тут вовсе не феи. Но, кстати, а почему синих-то? Я как-то всегда считала, что спьяну начинаются мерещиться черти зелёные… Или это у Филикса приступ солидарности? М-да, похоже, в особняке начались разброд и шатание…
Фей, также присутствовавший при сцене, всплеснул руками и заявил:
— Ужас какой — мало того, что проснулась в незнакомом доме, так тут такое творится! Нет, не уговаривайте, завтракать здесь я ни за что не стану! И ночевать в этом особняке больше не останусь, так их светлости и передайте! — Обернулся ко мне: — Тьери, немедленно запрягай коней, я отправляюсь домой! По пути заедем в Храм!
Честно говоря, я была рада сбежать из особняка — произошедшее ночью требовало обсуждения и осмысления. Но, между прочим, фей на самом деле хочет наведаться в Храм? До сих пор большой религиозности или рвения на ниве духовного служения за ним я не замечала.
— Хочу. Точнее, не хочу, но надо, — сообщил фей.
— Зачем? — не поняла я.
— Ну, ты подпортил парадную карету, а я поработаю над герцогской репутацией. Правда, — фей вздохнул, — придётся опустошить кошелёк…
— Зачем?
— Ну, ты и впрямь тугодум! Соображай! Чем больше пожертвование, тем больше внимания к прихожанке в смятении. А мне нужно, чтобы о летающих черепах и говорящих синих пауках в герцогском особняке услышал не меньше чем главный настоятель. Так что хочешь не хочешь — надобно разориться.
— От кучера малую лепту для дел благих примешь? — поддержала я инициативу. Похоже, Сейсиль с этими платьями и веерами изрядно потратился, а я в припасённые деньги пока не залезала. Ну и надо же подать руку помощи… а то он совсем пал духом, даже жалко!
— Оставь. Парой серебрушек тут не отделаешься, — вздохнул фей.
— Могу дать пять золотых.
— Ты герцога, что ли, ограбил? Откуда?
— Мои законные. Не хочешь — не бери, — оскорбилась я.
— Хочу: Сам добавлю ещё пять, выйдет как надо.
Отлично. Подрываем Кабанью репутацию в равных долях. Хотя изображать «юную леди в смятении» придётся фею.
Я, конечно, приоткрылась… но сейчас поддержать Сейсиля казалось важнее, чем продолжать напускать туман, глядя, как несчастный парень вытряхивает последнее.
Из Храма фей вышел в сопровождении кланяющегося храмовника в голубых одеждах. Угу, таки ж добрался до настоятеля! Прощание затянулось на несколько минут — с козел казалось, что обе стороны друг друга от сердца отрывают, так им расставаться печально и тягостно. Настоятель стоял на ступенях, пока ландо с обернувшейся и попеременно махающей кружевным платочком и прикладывающей его к глазам феей не повернуло за угол.
— Хорошо сходил?
— Отлично. Видел, как меня провожали?
— Думаешь, толк будет?
— Поглядим, — пожал плечами фей. — Не попробуем, не узнаем.
Ну, я читала, что пару веков назад у нас ещё существовала Инквизиция, но насколько широки ныне полномочия Храма в плане причинения неудобств заблудшим прихожанам, представляла смутно.
Хотя логика говорила, что всё достаточно просто. Храм влиятелен, ибо богат. А откуда богатство у того, кто сам ничего не производит? Естественно, от тех, кто может им поделиться, на добровольных или не совсем добровольных началах. Сбившаяся с пути овца обязана постричься, чтобы быть
