В конце концов мы все же перебрались в подвал, где Руамар осторожно вытряхнул непонятного назначения кристалл на свободный участок алхимического стола и обулся. И мы приступили к изучению шкафов. Уру от этого занятия самоустранилась под благовидным предлогом охраны; хотя было заметно невооруженным глазом, что она просто нас стесняется. Как ее, оказывается, впечатлила случайно увиденная сцена с поцелуем!
Трогать коробочки, ларчики, артефакты и колбы мы избегали – все равно мы оба ничего в этом не понимали, – а вот книги представляли определенный интерес. Не то чтобы сказалась объективная необходимость знакомства с библиотекой хозяина дома – с этим наверняка гораздо быстрее и эффективнее разберутся специалисты, – но просто так слоняться повсюду не хотелось. А тут и развлечение, и даже возможная польза. К тому же в подвале было значительно прохладнее, и при этом воздух не казался спертым; наверное, была продумана система вентиляции.
С перерывом на еду мы просидели в подвале весь день. Не знаю, что так вдумчиво и увлеченно изучал Руамар, благородно уступивший мне единственный стул и усевшийся рядом со мной прямо на пол, а я углубилась в сборник сказок и легенд. Невесть какой интеллектуальности книга, зато интересная. Среди прочего я, например, нашла там вчерашних овшунов. Рядом приводилась весьма точная иллюстрация, но, однако, из описания следовало, что они значительно крупнее и сильнее. То ли нам попались такие мелкие и недоразвитые, а то ли собиратель легенд был здорово напуган.
Сидели мы вполне уютно, я машинально массировала голову мужа; в конце концов он даже заурчал, но странно тихо, вполголоса. Не мог до конца расслабиться в незнакомом месте? Или не хотел отрываться от книги?
Вскоре поняла, что легенды мне надоели, а еще – что у меня вдруг озябли ноги.
– Ты долго еще планируешь тут сидеть? – полюбопытствовала я.
– Не знаю. А что?
– Хотела выбраться наружу, подышать свежим воздухом и, как ни странно, погреться. Ты там не замерз на полу?
– Я не на полу, я на подушке сижу, – со смешком отозвался Руамар, не отрываясь от чтения. – Она лежала тут, на стуле. А вообще идея хорошая, уже в самом деле пора закругляться.
Правда, на улицу мы так и не вышли, а тихонько, чтобы не разбудить уснувшую прямо за столом Уру, выбрались через чердак на крышу.
Здесь уже вступила в свои законные права ночь, лишь западный край неба был подчеркнут ярко-синей линией затухающего заката. Луна еще не взошла, и звезды были видны отчетливее, чем вчера. Сегодня, впрочем, окружающий пейзаж воспринимался иначе; наверное потому, что в нем не было никакой тревожности.
– Вот интересно, горы вроде бы выше, но звезды здесь – крупнее; как так может быть? – почему-то почти шепотом спросила я.
– Насколько я помню, из-за атмосферы, на равнине она все-таки толще, чем высоко в горах, – также вполголоса проговорил Руамар и потянул меня за руку чуть в сторону от люка. – А еще я помню, что на звезды удобнее смотреть лежа.
– Ты что, пробовал? – озадаченно хмыкнула я, без возражений укладываясь рядом с мужем. Крыша была хоть и твердая, но очень теплая, и сейчас это было приятно.
– Давно еще, в детстве, – невозмутимо ответил оборотень. – Даже знал истории о происхождении названий созвездий. Да и самих их знал гораздо лучше; сейчас уже не помню.
– Никак не могу представить тебя ребенком, – честно призналась я. – Мне кажется, ты всегда вот таким и был – большим, суровым и умным.
Он пренебрежительно фыркнул.
– Как раз наоборот. Я был наивным, глупым и, честно говоря, весьма хилым ребенком.
– Не верю, – упрямо возразила я. – Глупым ты точно быть не мог! Наивность и физическая сила – ладно, но ум – он внезапно не возникает.
Некоторое время мы помолчали, и я решила, что комментариев не последует. Но потом оборотень все-таки проговорил, задумчиво и будто нехотя:
– Я смотрел в рот Шидару, пытался подражать ему и считал, что он во всем прав. Прозрение наступило значительно позже.
– Почему ты всегда называешь его по имени и никогда – отцом? – осторожно рискнула полюбопытствовать я, раз уж тема так удачно зашла о личном и выдалась возможность побольше узнать о собственном муже.
– Он не был отцом, он был императором. – Я почувствовала, как собеседник пожал плечами. – Если бы не эта война, я бы даже сказал, что он был хорошим правителем.
– А мать? – осмелела я. Кажется, Руамар был не против поболтать.
– В детстве помню смутно, а потом я старался подражать Шидару.
– В каком смысле? – растерялась я.
– Он презирал ее. Она была красива и происходила из подходящего рода; но единственное, что она могла делать – греть постель и рожать наследников. Даира была не то чтобы слишком глупа, но отличалась крайним мягкосердечием и склонностью к всепрощению. Не лучшие качества для императрицы. Но, кажется, она любила своего мужа. Даже несмотря на то, что у него помимо жены всегда были любовницы, да и случайными интрижками он не брезговал. Почему ты спрашиваешь?
– Пытаюсь узнать о тебе побольше, – честно ответила я. – Очень странное двойственное ощущение, хочется от него избавиться. С одной стороны, с тобой странно легко, как будто мы знакомы полжизни, а с другой – я фактически ничего о тебе не знаю. Генеалогическое древо, еще что-то в том же духе,
