– Наверное, получил. Я не проверял. Сейчас посмотрю. Ты прости, мне сейчас неудобно говорить. Если тебе деньги нужны или еще что-то – напиши, ладно?
Ну вот, опять. Ему, видите ли, некогда со мной говорить, в то время, как я пытаюсь решить его проблему. Я нахмурила лоб и начала ковырять носком песок.
– Ладно, – недовольно бросила я и положила трубку.
Что там говорила эта белобрысая бестия? Сходить к нему и самой во всем убедиться?
Я вышла из дворика на шумный проспект и подошла к остановке общественного транспорта. Через десять минут меня трясло в душном пазике. И хотя денег у меня было предостаточно – того, что оставил вчера Егор, мне вполне могло бы хватить на пару месяцев беззаботной жизни, я решила не транжирить их лишний раз на такси. Неизвестно, чем дело кончится, а у меня все сгорело. Так хоть гардероб себе обновлю на память о нем.
Добравшись до нужной остановки, я почувствовала, как внутри нарастает тревога, а сердце ускоряет свой ритм.
Было ужасно неудобно и даже стыдно следить за ним, проверять его, но сомнения настолько измучили меня, что терпеть неизвестность больше не было сил. К тому же, неплохо бы понять, что нам делать дальше?
Я подошла к его дому и занесла руку над звонком на калитке, но вовремя спохватилась. Если у него в гостях очередная пассия, он спрячет ее в одной из комнат коттеджа, а меня под известным предлогом выпроводит восвояси. Так я ничего не узнаю.
Оглядевшись, я заметила на противоположной стороне улицы возле одного из домов импровизированную детскую площадку с песочницей, высокой горкой и деревянной лавочкой. С лавочки открывался прекрасный вид на калитку и дорогу.
Если кто-то надумает зайти или выйти – я его непременно замечу.
Я перебралась на ту сторону и притаилась на скамейке, спрятавшись за горкой. Ничто не выдавало движения за забором или в доме. Вокруг царила настоящая деревенская атмосфера – не было слышно городского рокота, никто никуда не спешил, и лишь где-то за поворотом прокукарекал петух, нарушая тишину.
Я улыбнулась. Детские воспоминания согрели душу. Перед глазами замелькали картинки моей жизни с бабушкой – ее уютный старый домик, каменная печка, настоящий русский самовар, горячие пирожки с тушеной капустой, и неизменная цветастая юбка в пол.
Замечтавшись, я не сразу заметила, что на улице внезапно стало жарко.
– Караулишь?
Я подпрыгнула на месте от неожиданности. Повернув голову направо, я увидела свою новую подружку, у которой немного подросли рога, а пламя, мерцающее вокруг ее фигуры, стало чуть ярче.
– Опять ты? – Я отодвинулась от нее, не в силах терпеть адское пекло, источником которого она являлась.
– Правильно сделала, что послушала меня и пришла. Составлю тебе компанию.
Марина закинула ногу на ногу и начала внимательно рассматривать свои ногти на руках.
– Все бы ничего, но из-за рожек не могу сделать нормальную прическу, и когти эти дурацкие бесят, – она продемонстрировала мне острые коготки, концы которых уже начали заворачиваться вовнутрь, как у какой-нибудь ведьмы, – каждый день подпиливаю, но они все равно вырастают, причем еще более длинные и кривые, чем накануне.
Она накуксилась, как обиженная девочка, и недовольно поджала губы.
– Такие когти бывают только у злых колдуний. У тебя они по праву.
– Ой-ой-ой, какие мы сердитые, – передразнила меня она, – не суди, да не судим будешь. Много ты обо мне знаешь?
В ее красных глазах промелькнуло что-то печальное, с легким намеком на тоску и безысходность.
– Я знаю достаточно, чтобы делать выводы. К тому же вряд ли у ангела вырастут рога и куцый хвост.
– Не стоит говорить о том, чего ты не понимаешь, – начала она серьезно, – я за свои грехи отвечу, а вот ты поостерегись клеветать, а то не ровен час, можешь оказаться со мной в одной лодке.
– И чего же я не знаю о тебе? Может быть, того, что ты увела из-под носа жениха у родной сестры? Или того, что ты выдумала беременность, чтобы заставить Егора на тебе жениться? Или того, что ты вела праздный и разгульный образ жизни, не уважая мнения родителей и доставляя им кучу неприятностей?
– А ты никогда не думала, почему люди становятся такими, как я? – она вскинула бровь и с вызовом посмотрела на меня, – почему в одной семье такие разные дети? Может быть, потому, что кто-то один из них любимчик, а второй изгой? Может быть, потому, что кому-то достаются обновки, а кто-то донашивает старье? Может быть, потому, что кого-то на каникулы отправляют в Диснейленд, а кого-то в деревню копать картошку?
Она говорила все громче и эмоциональнее, загибая на руках пальцы. Казалось, из ее пурпурных глаз вот-вот хлынут самые настоящие слезы. Я невольно отклонилась назад, отступая перед ее напором.
В какой-то момент мне даже стало ее жаль.
– Кате доставалось все! – воскликнула она, – любовь родителей, внимание, забота. Я же росла гадким утенком, ее тенью, нежеланным поздним
