Но с какой целью? И почему именно к нему меня отправила бабушка? Уж она-то точно не пожелает мне зла. Ни при каких обстоятельствах.
Тот вариант, что она не знает об истинной сущности Флориана, отпал сразу. Она не может не знать. Она была так уверена, когда советовала мне обратиться именно к нему, что у меня не возникло и тени сомнений в его силе.
Очевидно, когда-то раньше, когда она была еще сильной ведуньей, она уже сталкивалась с ним. Иначе откуда ей знать о его талантах?
Нет. Здесь подвоха нет. Или же – он обманул и ее.
Пока я размышляла, мы подъехали к дому Егора. В груди защемило от ужаса. Как я приду к нему? Что я ему скажу? А если у него та белобрысая? Это просто позор…
Мысли в моей голове никак не укладывались по полочкам. Они жужжали, толкались локтями и перебивали друг дружку. Я быстро поблагодарила водителя и выскочила на улицу, чтобы глотнуть немного воздуха, напоенного дождем, и немного заглушить этот внутренний шум.
Ливень прибил к земле пыль, приятный запах влажной почвы ударил в нос. Я вобрала его в себя, наполнив легкие до отказа, и шумно выдохнула. Сердцебиение в груди немного успокоилось. Я сцепила в замок трясущиеся от волнения руки и направилась к его калитке. Но не успела я занести руку над звонком, как в сумочке зазвонил телефон.
Я посмотрела на экран и ахнула. Это был Егор. Неужели увидел меня в окно? Противный аппарат продолжал елозить по ладони, жужжа и вибрируя. С тревогой и замиранием сердца я нажала «ответить».
– Аурелия? – В его голосе отчего-то прозвучала искренняя радость. Как будто он не надеялся до меня дозвониться.
– У тебя, наконец, нашлось время мне перезвонить? – Еще чуть-чуть из меня хлынет поток обвинений. Нужно взять себя в руки.
– Милая, ну что такое ты говоришь? Конечно же, я нашел время! Где ты? Нам нужно встретиться, все обсудить.
Я усмехнулась. Опомнился. Интересно, что же побудило его вспомнить обо мне? Блондинка оказалась чересчур впечатлительной и с воплями бежала, куда глаза глядят, так и не побывав в его койке? Ай-ай-ай. Какая неудача.
Мой внутренний монолог не заканчивался. Как будто две сплетницы внутри меня судачили о своем, причем не стесняясь в выражениях.
– А что нам обсуждать? Твою новую пассию, которой ты навешал на уши той же лапши, что и мне? Где ты ее подцепил? Там же, на мосту? Или бросился под ее автомобиль? Или, может быть, она медсестра в приемном отделении, куда тебя привезли после попытки перерезать вены? Какой новый изощренный способ съема девушки ты придумал на этот раз?
Я не сдержалась и вылила на него все, что накопилось в душе. Я задыхалась от гнева и обиды. Господи, ну зачем ты позвонил? Теперь мы точно разругаемся и не видать мне Марины, как собственных ушей.
– Какая блондинка, Аура? Какие вены? Какой автомобиль? Что за мысли пришли тебе в голову? Или… – он замолчал. В трубке послышалось его тяжелое дыхание. – Или это Марина тебе напела?
– Почему же напела? Возможно, она уберегла меня от самой большой ошибки в жизни!
– Я так и думал. Нельзя было так пропадать. Нужно было обо всем тебе сразу рассказать.
У меня от негодования брови поползли вверх. Неужели? Дошло, наконец. Интересно, он себе как представлял мою реакцию на его молчаливое исчезновение из моей жизни?
– Какой ты проницательный. Никогда бы не подумала.
– Дорогая, давай успокоимся и поговорим. Я все тебе объясню. Судя по твоему последнему сообщению, нам предстоит поездка в Париж.
– Именно, – пробурчала я, начиная потихоньку оттаивать.
Почему-то в эту минуту мне до одури захотелось верить ему. Увядшие было ростки надежды вновь зазеленели после дождя. Возможно потому, что верить Флориану было гораздо опаснее.
– Хорошо. Где ты?
– У тебя под дверью.
Глава 18
Я слышала, как шуршит гравий садовой дорожки под его ногами за забором. Внутри боролись лед и пламя: одна часть меня ликовала, подпрыгивала до небес от радости, а вторая бубнила, как недовольная старуха.
Внутренний голос словно раздвоился, как язык у змеи. Я слышала, как стучится надежда в мое сердце, как трепещет от предвкушения встречи каждая клеточка, как в голове возникают возможные варианты его объяснений. Но были и другие звуки, другие голоса. Так звучит обида, предательство и недоверие. И, к моему сожалению, они были громче голосов надежды.
Калитка скрипнула проржавевшими петлями, и мое сердце сжалось от тревоги. Я так и стояла с телефоном в руке, таращась на Егора, как на что-то
