– Пап! Ты в порядке? Скажи что-нибудь!
В ответ с другого конца машины раздался громкий металлический «гррррак!», которому аккомпанировал звон осколков.
Я вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы увидеть, как над колесом поднимается взъерошенная медно-рыжая шапка волос.
– Что-нибудь, – сказал Торквин.
Глава 20
Спрашивали Виктора Рафаэля Квинонеса?
Еще никогда в жизни я не был так счастлив видеть этого бородатого здоровяка, любителя отрыгнуть и всегда ходящего босиком.
– Что ты сделал с моим отцом? – закричал я. – Как ты оказался в его машине?
– Машину украл. – Он направился ко мне и пожал плечами. В одной руке он держал черную кожаную сумку, а другой покачивал монтировку. – В аэропорту. Он был там. Я был там. Мне была нужна машина. Ему – нет. – Его маленькие зеленые глаза блеснули из-под красного от крови лба. Он заметил брата Димитриоса.
– О, мой добрый друг… – Брат Димитриос подошел к Торквину и настороженно протянул ему руку. – Уверен, мы можем договориться, как два цивилизованных – агх!
Торквин взял брата Димитриоса за руку, поднял его над головой и швырнул на землю, точно мешок с картофелем.
Двое других священников в клубах дыма уже уносили ноги, только сандалии сверкали.
– Вернитесь! – взревел Торквин им вслед, потрясая монтировкой. – Так неинтересно!
Торквин уронил кожаную сумку. Сделав пару шажочков, он поднял монтировку, занеся ее за голову, точно копье. В этот миг я отвлекся, заметил краем глаза металлический блеск со стороны мини-вэна. Послышался тихий щелчок.
Мустафа, высунувшись из водительского окна, целился в Торквина из ружья.
Крича во все легкие, я бросился наперерез массарину. Касс был совсем рядом с Торквином. Прямо на линии огня.
Брат Димитриос с вытянутым лицом сел.
– Не задень мальчика! – закричал он.
Утренний воздух разорвал краткий «бах». Запахло дымом.
Касс и Торквин упали. Эли, завизжав, бросилась к ним.
Я схватился за ручку и рывком распахнул пассажирскую дверь. Водитель с круглыми от шока глазами повернул ко мне голову. Прежде чем он успел втянуть руки из окна, я врезался в него головой. После чего что было сил нажал на кнопку стеклоподъемника.
Стекло медленно поднялось, зажав руки водителя. Проклятья быстро сменились воплями боли, когда я отключил зажигание, заблокировав тем самым окно.
– Заберите у него ружье! – закричал я.
Эли уже бежала к Мустафе. Схватившись за ствол, она резко дернула его вниз. Вскрикнув, Мустафа выпустил ружье, и то с глухим звоном ударилось об землю.
– Касс! – заорал я. – Торквин!
Мои ноги едва касались земли, когда я бежал к друзьям. Касс с трудом сел.
– Я в порядке, – сказал он. – Торквин прыгнул прямо на пулю. И завалился на меня.
Мы столпились вокруг Рыжебородого. Его лицо было все в грязи, а глаза закатились. Из уголка рта по щеке стекала струйка крови. Эли захлопала его по щекам.
– Не смей умирать! Торквин, ты не можешь умереть!
– Че-е-ерт, зачем он это сделал? – простонал Касс.
Я сунул руку в карман и достал осколок. Такой крошечный. Если мы воспользуемся им сейчас, мы рискуем лишиться его окончательно.
– Давай, Джек, – попросила Эли.
Я кивнул. Толстые, как сардельки, пальцы Торквина дергались. Я присел на колени рядом с ним. Осколок в руке потеплел.
Я осторожно опустил его на грудь Торквина. Касс склонился над здоровяком.
– Держись, чувак.
Но прежде чем осколок коснулся Торквина, тот вздрогнул и резко сел.
– Арргх… – простонал он.
Касс отшатнулся.
– Фу-у, Торквин, что ты ел на обед? Собачий корм?
То немногое, что осталось от осколка, соскользнуло с моей ладони, ударилось об ногу Торквина и исчезло в траве.
