Персидском походе и последовательно рос в должностях и званиях, до такого же чина. И не благодаря семейным связям. Неудивительно, что на выскочку вроде меня настоящая военная косточка должен смотреть как солдат на вошь.
— Каким образом? — блестяще подтвердив догадку, прорвало Давыдова.
— Ласси приказал. Офицеров почти не было, а у меня звание.
— Полк на месте, не пропал? — Вот теперь он уже шутит. Оправился от внезапного удара. Чем мне и нравится. Независтлив и не станет интриговать, норовя плюнуть в тарелку, коли обойдут с назначением.
— Страшная сторона военной жизни заключается в кажущейся легкости ее усвоения. И для многих проще всего отдавать приказы, не задумываясь о последствиях.
— Но не для тебя?
— Я еще не привык посылать людей на смерть. И не хочу, чтобы солдаты умирали ради моей славы.
— Похоже, из тебя может выйти настоящий командир, — одобрил Давыдов. — Правильные мысли. Правда, нуждаются в корректировке. Хороший полководец не моргнув глазом положит десятки тысяч человек.
Многозначительная пауза.
— Но положит их ради дела и победы, сохранив много большее число. Не для наград, как… — Он осекся и оглянулся.
— Ты прибыл от Миниха? — спрашиваю почти в лоб.
— Вот именно, — буркнул Давыдов.
Удивительно, насколько Христофор Антонович умудряется восстанавливать против себя всех офицеров от прапорщиков до генералов. Будто специально провоцирует, устраивая скандалы. Друзей такое поведение не добавляет. Он человек мстительный. Если кого невзлюбит, будет последовательно уничтожать. И я очень доволен, что судьба не занесла в его подчинение. Карьеру в армии делать не собираюсь, а злопамятный враг с высоким положением абсолютно без надобности.
— А я могу пригласить тебя на ужин и для разговора? — спрашиваю.
— О чем?
— Поход! Не токмо один я, все офицеры вновь прибывшие желают узнать подробности и результаты. Передача прямого опыта от первого лица, участвовавшего в действиях лично, а?
— В обмен, — откровенно улыбаясь, предлагает.
— Особых откровений, как и заметных досадных промахов, за время осады Азова не произошло. О своих геройских подвигах рассказать тоже не удастся. Зато хорошее вино и еду обещаю.
— Скромно.
— Честно. Нечем особо хвастаться. Приказали — пошел.
— Ну да я не о том. Хочу портрет.
— Я же не художник! Красками практически не пользуюсь. Могу имена назвать очень приличных.
— И где они здесь? — Давыдов, изображая изумление, огляделся. — Кроме того, хочу рукой Ломоносова созданный. Но не карандашом. Настоящий, чтобы на стену повесить.
— Зачем?
— А ты не приукрашиваешь людей. Как есть изображаешь. Лет через двадцать посмотрю на себя и порадуюсь: экий орел был!
— Идет, — киваю. А чего зря упираться. Это уж точно не краденое. Свое. — Зимой будет время — займусь.
— Вот и договорились. Тогда непременно посидим. Веди!
Любопытные офицеры собрались быстро, стоило пустить слух о появлении настоящего участника Крымского похода. Пришли даже расположившиеся неподалеку апшеронцы и парочка казачьих командиров. Несложно догадаться: в будущем году нам предстоит развлечение с повторным посещением ханства, и выяснить конкретные подробности не помешает.
— Перед выходом отслужили молебен и торжественно отпраздновали коронацию императрицы, — начал после представления Давыдов.
О! — набрасывая карандашом портрет оратора, подивился. А я думал, только при советской власти наступления приурочивали к юбилею Ленина- Сталина. Оказывается, древняя традиция. Кстати, не стоит упускать церковные церемонии в подобных случаях. А то я излишне пренебрежительно отношусь и частенько забываю про благословляющих святых отцов.
— В армии было пятнадцать пехотных, десять драгунских полков, до десяти тысяч ландмилиции и пятнадцати тысяч малороссийских и запорожских казаков…
Это приблизительно пятьдесят восемь — шестьдесят тысяч строевых, мысленно прикидываю. Легкая конница в подходящем количестве. Достаточно для защиты от мелких наскоков и прикрытие. А гоняться по степи за основной толпой задачи не имелось.
— …при обозе, доходившем до сорока тысяч телег.
