Место происшествия было оцеплено городовыми. Обломки кареты, разорванная чуть ли не на куски лошадь, кровь на мостовой. Стена дома в оспинах от ударов чего-то вроде пуль. Ну это дело знакомое, даже просто мелкий щебень при подрыве бьет не хуже картечи.
Навстречу Екатерине кинулся фон Рихтер, на бешеной скорости умчавшийся сразу после нашего разговора у театра. Происшествие — это его косяк, и огромный. Кресло под задом вспыхнуло ярким и жарким пламенем. И не важно, что лично он никак не может отвечать за случившееся или давать указания государю. Крайнего искать не требуется — вот он!
— Вам не надо туда идти, ваше величество! — нервно вскричал он.
Екатерина властным жестом поставила его на место, заставив замолчать. Мне даже завидно стало, я так и не научился подобному обращению, видать, это в крови у аристократов — с генами передается. Екатерина, с идеально ровной спиной, направилась в дом. Мне только и оставалось пристроиться рядом, в готовности подхватить, если начнет валиться в обморок.
— Все вон! — распорядилась она с порога.
— Ты стой, — приказал я полицейскому со знаками различия пристава. Для его возраста чин немалый. Видать, не дурак.
Дмитрий лежал на диване прямо в прихожей, накрытый плащом. Судя по многочисленным пятнам крови, не стоило поднимать покрывало даже из любопытства. Сплошные раны, и, похоже, нога отсутствует. А лицо в кровавой корке. Откуда-то сверху доносились женские рыдания. Теперь уж без всяких сомнений вдова извлекла платок и, неожиданно смачно на него плюнув, принялась оттирать грязь.
— Что произошло? — сквозь зубы спросил я у пристава.
— Прямо возле входа незадолго до приезда высоких гостей…
Ах какой деликатный!
— …остановилась повозка. Якобы что-то с колесом случилось. Когда подъехала карета и вышли… они, произошел взрыв.
— Убийца?
— Он тоже погиб.
— Странно. Не сумел рассчитать длину подрывного шнура или не собирался убегать? Опознали?
— Никак нет, но служанка говорит, что видела его раньше. Прилично одет и на вид не из простых. Бродил вокруг, она возмечтала, что хочет познакомиться, но стеснительный.
— О, есть приметы!
— Так точно! Голова сохранилась.
— Хорошо… И не случайность. Ждал и составлял график посещений.
— Так точно.
— И значит, жить должен недалеко и повозку с лошадью где-то держать. Или взял напрокат, что тоже позволяет выяснить его личность. Чужому не отдадут, а если приобрел, так не с неба упал. Все равно где-то стойло, и его обязаны знать. Чтобы землю рыли, но в кратчайшие сроки установили кто. Ясно?
— Так точно, — в третий раз послушно повторил он.
Екатерина наконец перестала вытирать лицо покойника.
Стоит смотрит. Похоже, прислушивается к нашей с приставом беседе. И не собирается нервно закатывать глазки, хотя мне и то неприятно. Челюсть у покойника разбита, и нижняя часть лица превратилась в крайне омерзительное месиво.
— И оторванную башку в рожи не суйте. Хотя бы не всем подряд. Найди парочку художников из студентов, пусть размножат портрет для предъявления.
— Уже отправил, — доложил пристав, подтвердив мою догадку о его сообразительности.
— Порох тоже не с неба упал. И набивать бомбу камнями не на улице приходилось. Скорее всего, он жил где-то в ближайших кварталах.
— Целый бочонок, и очень похоже, что армейский.
— Должно быть клеймо. Собрать все до щепки — найти. И по цепочке от продавца! Тебя как зовут-то?
— Николай Игнатьев.
— Это твой шанс, Николай. Я, Михаил Ломоносов, высочайшей милостью назначенный канцлером Российской империи, — я заметил, как Рихтер покосился с изумлением, — обещаю: раскроешь дело, и быть тебе высоко. Нет — не обессудь. Полиция нужна и на Камчатке.
Кнут и пряник — два вечных орудия политика. Нельзя обходиться одной вещью в арсенале. И уж исполнивших порученное никогда не обманывал. Правила игры на ходу менять нельзя. Посулил — делай. Это твоя репутация и отношение окружающих. Изменение обещания задним числом — признак коварства и слабости. Нет более надежного способа потерять честь и доверие, как внезапно менять договор.
— Возьмешь в полиции столько людей, сколько понадобится, даже с чужих участков. Но чтобы не бегали бестолково, а делом занимались. Генерал- полицмейстер фон Рихтер и военный комендант Санкт-Петербурга Загряжский окажут любую помощь. Так? — обратился я к лифляндцу.
— Точно так, — подтвердил Рихтер.
