Я тихо выругался. Во-первых, она стояла на задних лапах. Во-вторых, и на них, и на передних ее конечностях были надеты широкие металлические колечки, будто наручи, и еще крыса держала зазубренную пику, ржавое лезвие на железной палочке. Ею она пыталась перепилить шею серой мышке, которая дергалась и пузырилась кровью у ее лап.
Мозгосос загудел громче. Крыса сжала пику в зубах, схватила еще дергающуюся мышь, чья крошечная голова повисла на лоскутке шкуры, и швырнула вниз, сбив в воду пару других, подбирающихся к вершине.
В этот момент позади нее еще одна мелкая хвостатая тварь забралась наверх и бросилась крысе на спину. Повисла, пытаясь прогрызть ей загривок. Защитница башни снова перехватила пику лапами, завела назад, полосуя хребет врага иззубренной влажно-бурой кромкой.
– Как будто наблюдаешь с небес за осадой пограничной башни, – ухмыльнулся Гаррота.
Кажется, Мозгосос так увлекся, что до сего момента не замечал нас. Он вздрогнул, и я ощутил незримую волну, будто круговой всплеск, разошедшийся от башни по ящику. На миг подернулась рябью вода, дрогнули земляные холмики, шевельнулись торчащие из них пучки травы. И сразу все изменилось: мыши посыпались с башни в воду, беспорядочно забегали по миске и вокруг, а крыса, стряхнув со спины последнюю противницу, бросила пику, встала на четыре лапы и тоже запищала.
– Вы помешали мне! – прошипел Мозгосос, и у меня заломило в висках. Он всегда шептал, что-то у него было не то с гортанью, какое-то повреждение, возможно, следствие пребывания в пыточных камерах Шерва, как называли остров-крепость, где обосновался Дом Ментала. Мозгосос и сам когда-то состоял в этой гильдии, не знаю, что маг не поделил с другими менталистами, мне трудно представить, за что они могли наказать своего. Пожалел сироту? Дал медяк умирающей от голода вдове, случайно не убил мяукающего котенка?
– Недопустимо отвлекать меня во время опытов! – Маг взял потерянно крутящуюся на месте крысу и сунул в карман на груди. Она завозилась там, но быстро успокоилась. Мыши бегали по ящику и пищали, обнюхивали трупики товарок, шевеля усами.
– И скольких ты теперь можешь контролировать зараз? – осведомился Гаррота.
– Смотря кого! – Мозгосос обычно говорил с надрывом, будто шепотом выкрикивал обвинения в лицо собеседнику. – Тварей неразумных – многими десятками, а зверье поумнее… и людей… трудное, трудное дело!
Он взял прислоненную к ящику кривую клюку, опираясь на нее и волоча левую ногу, поковылял к столу, заваленному рваными бумагами, тряпьем и грязной посудой. Схватил кувшин и стал пить из горлышка, громко глотая. Маг стоял к нам боком, я отчетливо видел крючковатый нос, острый подбородок, кучерявые, жесткие, будто проволока, всклокоченные волосы и вспомнил, каким он был в каменном мешке под островом-крепостью, когда я вытащил его оттуда. Дурнопахнущее, грязное, что-то мычащее, почти умершее от голода и жажды существо с перебитой ногой. Узилище его было размером с гроб, не с той ли поры Мозгосос боится маленьких комнат? Тогда я спас его и Гарроту с Филином из камер смертников, хотя забрался в замок совсем по другой причине, целью был ларец Магистра. Вот почему атаман теперь помогал мне – он возвращал тот долг.
– Мозг, а можешь при этом перенестись духом в ее тело? – с любопытством спросил Гаррота. – Одновременно, чтобы командовать мышами и видеть их глазами крысы?
– Невозможно такое! – отрезал маг. – Но могу твой разум в животное перенести. Желаешь, атаман?
Гаррота с ухмылкой покачал головой, а я напомнил:
– Мы спешим, Гар.
– Да, Мозг, давай-ка потолкуем насчет склада братьев Харконгеров. Ты там бывал, помнишь?
Кувшин стукнул о стол, Мозгосос повернулся к нам. По темным глазам и землистому лицу невозможно было понять, какие чувства одолевают этого человека. Есть много волшебных умений и школ, но большинство магов по сути своей – обычные люди. Просто содержание альбита в их крови больше, чем у прочих, и много лет своей жизни они посвятили тому, чтобы научиться управлять силами, которыми владеют благодаря этому отличию. Но они выглядят как обычные люди, ведут себя как обычные люди… Исключение – менталисты, которые умеют насылать видения и морочить, подчинять чужую волю, принуждать, направлять и ломать. А это постепенно ломает мозги им самим. Чаще всего опытный маг-менталист – уже не человек, но странноватое существо в человеческом теле.
– Бывал, и что с того? – прошептал Мозгосос. Я потер виски. Атаман то ли привык, то ли был нечувствителен, а у меня этот голос вызывал головную боль.
– Значит, видел их охранную паутину, – продолжал Гаррота. – Она подвижная?
– Сложный движущийся узор, – шепнул маг, поглаживая карман, в котором сидела крыса. – Частый невод с тройным плетением на узлах.
– Скользящие растяжки? – уточнил я.
Он принялся ходить вдоль стола, опираясь на клюку и сильно подволакивая ногу. С каждым шагом в колене хрустело и щелкало.
– Скользящие. И четыре камнекрыла. Ориентированы по сторонам света.
Когда Мозгосос остановился перед нами, тупая боль стала расплываться у меня во лбу, уходя в глубь головы. Чтобы уменьшить ее, я отошел в сторону, подальше от него, и только теперь заметил на столе серого зайца. Силы небесные! Он был засунут в широкий стеклянный сосуд, наружу торчала лишь голова. Глаза закрыты, макушка с ушами срезана, виден мозг, причем, как мне показалось, его верхней части бедный косой тоже лишился. Из головы
