что-то, что знают Андэн и Рэйзор, но не знаю я.
— Могу я доверять тебе? — спрашивает Андэн. Выражение его лица стало серьезным, подняв брови и широко открыв глаза.
Я поднимаю подбородок и встречаюсь с ним взглядом. Могу я доверять ему? Я не уверена, но сейчас, я говорю самый безопасный ответ.
— Да.
Андэн встает и отходит от стола. Я не могу сказать, верит ли он мне.
— Оставим это между нами. Я скажу своей охране о твоем предупреждении. Надеюсь, мы найдем эту пару предателей. — Андэн улыбается мне, затем наклоняет голову. — Если мы найдем их, Джун, я хотел бы поговорить с тобой еще раз. Кажется у нас много общего. — От его слов на щеках у меня появляется румянец.
Вот и все.
— Пожалуйста, заканчивай свой обед. Мои солдаты отведут тебя обратно в камеру, когда ты будешь готова.
Я тихо говорю спасибо. Андэн разворачивается и идет к выходу, когда солдаты заходят обратно, эхо их шагов наполняет комнату, где до этого было так тихо. Я опускаю голову и притворяюсь, что снова ем. В Андэне есть что-то большее, чем я сначала думала. Только сейчас я понимаю, что часто дышу, и сердце бешено стучит в груди. Могу я доверять Андэну? Или я доверюсь Рэйзору? Я смотрю на край стола. Какой бы не была правда, я должна тщательно все обдумать.
После обеда, вместо тюремной камеры, меня отвели в роскошные апартаменты, комната с ковром, двойными дверьми и большой мягкой кроватью. Здесь нет окон. Кроме кровати, здесь нет другой мебели, ничего, что я могла бы превратить в оружие. Единственным украшением в комнате является портрет Андэна, висящий на стене. Я сразу же замечаю камеру наблюдения — она висит прямо над двойными дверьми, небольшое устройство, встроенное в потолок. Полдюжины охранников стоят снаружи.
Я беспокойно спала всю ночь. Солдаты меняли посты. Рано утром один солдат будит меня.
— Пока что все идет хорошо, — шепчет она. — Помни, кто наш враг. — Затем она выходит из комнаты и на ее место приходит другой охранник.
Я, молча, надеваю теплую вельветовую ночную рубашку, мои нервы напряжены, а руки слегка трясутся. Цепи на руках тихо ударяются друг о друга. Я не была уверена, но теперь я точно знаю, что Патриоты наблюдают за мной. Солдаты Рэйзора на своих позициях. Я могу больше никогда не встретить ее — но теперь я вглядываюсь в лицо каждого охранника, пытаясь понять, кто настоящий, а кто Патриот.
Глава 10
Дэй
ЕЩЕ ОДИН СОН.
Я просыпаюсь очень рано утром в день моего восьмого дня рождения. Свет только начал пробираться сквозь наши окна, прогоняя серость уходящей ночи. Я сижу на кровати и тру руками глаза. Полупустой стакан воды стоит на краю старого ночного столика. Одинокое растение — плющ, который Иден притащил домой с какой-то свалки — стоит в углу, раскинув лозы по полу, пытаясь поймать солнце. Джон громко храпит в углу. Ноги у него торчат из-под одеяла и свисают с края кровати. Идена нигде не видно; скорее всего, он с Мамой.
Обычно, если я просыпаюсь рано, то лежу на кровати и думаю о чем-нибудь успокаивающем, о птицах или озере, и в итоге снова ненадолго засыпаю. Но сегодня так не получится. Я спускаю ноги с кровати и надеваю разные носки.
В тот момент, когда я захожу в гостиную, понимаю — что-то не так. Мама спит на диване с Иденом на руках, натянув одеяло на плечи. Но папы здесь нет. Я осматриваю комнату. Он только вчера ночью вернулся с фронта, но обычно после этого он проводит три-четыре дня дома.
— Папа? — шепчу я. Мама шевелится во сне, и я снова замолкаю.
Затем я слышу слабый звук за дверью. Я широко открываю глаза и бросаюсь к двери, высовывая голову наружу. Мне в лицо ударяет порыв холодного воздуха.
— Папа? — шепчу я снова.
Сначала я никого не вижу. Но затем из тени появляется человек. Папа.
Я начинаю бежать — меня не волнует, что грязь с улицы просачивается сквозь потертые носки. Он делает еще пару шагов, затем замечает меня и оборачивается. Теперь я вижу светло-каштановые волосы отца, его узкие медового цвета глаза, легкую щетину на подбородке и непринужденную позу. Мама всегда говорила, что кажется, будто он только что сошел со страниц какой-нибудь монгольской сказки. Я бегу еще быстрее.
— Папа, — выкрикиваю я, когда догоняю его. Он встает на колени и прижимает меня к себе. — Ты уже уезжаешь?
— Мне очень жаль Дэниэль, — шепчет он. Он выглядит уставшим. — Меня вызвали обратно на фронт.
