меня в сознании. Он кладет руки мне на плечи, но кажется, будто он в сотнях милях от меня. Я пытаюсь что-то сказать, но такое ощущение, что во рту у меня цела гора песка. Я проваливаюсь в темноту.
Вспышки золотого и серого. Чья-то холодная рука прикасается к моему лбу. Я тянусь к этой руке, но в момент, когда мои пальцы прикасаются к ней, она как будто тает в воздухе. Я не могу остановить дрожь во всем теле — здесь просто невообразимо холодно.
Когда я, наконец, с трудом открываю глаза, я понимаю, что лежу на обычно белой кровати, моя голова у Дэя на коленях, одной рукой он прижимает меня к себе. Секундой позже, я понимаю, что он наблюдает за кем-то — тремя незнакомцами, находящиеся с нами в комнате. (На них униформа солдат Колоний: куртка военно-морского флота, с золотыми пуговицами и эполетами, белые и золотые полосы, идущие вдоль нижнего края куртки, а также вышитый золотом орел на каждом рукаве.) Я качаю головой, пытаясь сбросить остатки сна.
— По туннелям, — говорит Дэй. Свет ламп на потолке ослепляет меня. Почему я не заметила их раньше.
— Как долго вы находитесь в Колониях? — спрашивает один из них. У него странный акцент. У него светлые усы и тонкие сальные волосы, а из-за этого освещение лицо кажется болезненно бледного цвета. — Лучше говорить правду, парень. ДесКон не любит лжецов.
— Мы пришли сегодня ночью, — отвечает Дэй.
— Откуда вы пришли? Вы работаете на Патриотов?
Даже в таком состоянии я понимаю, что это опасный вопрос. Они точно не обрадуются, если узнают, что это именно мы сорвали их план убийства Электора. Но возможно они еще не знают, что произошло. Рэйзор говорил, что они не часто с ними связываются.
Дэй тоже понимает, что это опасный вопрос, поэтому просто опускает его.
— Мы пришли сюда сами. — Он делает паузу, а затем начинает говорить с раздражением в голосе. — Прошу вас, у нее сильный жар. Отведите нас в больницу, и я расскажу все, что хотите. Я не для этого проделал такой путь, чтобы смотреть, как она умирает в полицейском участке.
— В больнице нужно заплатить, сынок, — отвечает мужчина.
Дэй достает из кармана немного Банкнот, все наши сбережения. Я замечаю, что у него нет пистолета, скорей всего его конфисковали.
— У нас есть четыре тысячи Республиканских…
Солдаты прерывают его на полуслове.
— Парень, за четыре тысячи Республиканских Банкнот ты не купишь и банки с супом, — говорит один из них. — Кроме того, вам двоим придется ждать здесь, пока не придет наш коммандер. Затем вас двоих отправят в Концлагерь для дальйшего расследования.
Концлагерь. Это слово вызывает воспоминания о том дне год назад, когда Метиас взял меня на задание, когда мы преследовали военнопленного из Колоний по всей Республике и убили его в Йеллоустоуне. Я помню кровь на асфальте, пропитавшую военно-морскую форму того солдата. На мгновение меня охватывает паника, и я хватаюсь за воротник рубашки Дэя. Солдаты в комнате начинают двигаться. И я слышу несколько металлических щелчков.
Дэй крепче обнимает меня, как бы создавая вокруг защитный круг.
— Полегче, — шепчет он.
— Как зовут девушку?
Дэй снова поворачивается обратно к солдатам.
— Сара, — лжет он. — Она не представляет никакой угрозы — она правда больна.
Мужчина говорит что-то, от чего Дэй начинает злиться, но мир вокруг меня снова вспыхивает калейдоскопом красок, и я проваливаюсь в полусон. Я слышу громкие голоса, затем звук открывающейся тяжелой двери, а затем тишина. Моментами мне кажется, будто я вижу Метиаса, стоящего в углу и наблюдающего за мной. А затем его сменяет Томас, и я не знаю должна ли я чувствовать злость и печаль. Иногда я точно чувствую руки Дэя крепко держащие мои. Он говорит, чтобы я успокоилась и что все будет хорошо. И видения пропадают.
Кажется, после вечности нахождения в бреду я, наконец, снова начинаю улавливать слова из их разговора.
— Из Республики?
— Да.
— Ты Дэй?
— Да, это я.
Слышу шаркающие звуки, затем недоверчивый возглас.
— Нет, я узнал его, — продолжает говорить кто-то. — Я узнал его, узнал. Это он.
Снова звуки шагов. Затем я чувствую, как Дэй встает, и я остаюсь одна на холодной кровати подо мной. Они забрали его куда-то. Они забрали его.
Я хочу зацепиться за эту мысль, но лихорадка снова берет надо мной вверх, и я проваливаюсь во тьму.
Я в своей квартире в Рубиновом секторе, голова лежит на подушке, на лбу выступили капельки пота, тело укрыто тонким одеялом, и я чувствую лучи
