последних боях и было разрушено множество объектов, в трёх посёлках сохранилось некоторое количество неповреждённого жилого фонда, достаточное, чтобы приютить и уцелевших местных, и наш гарнизон. Кроме того, я считал, что нам следует организовать демонтаж всего, что только возможно – от дверей и окон, до электропроводки, розеток и всего того, что мы не сможем производить в ближайшем и обозримом будущем. Столь масштабные работы требовали времени, рабочих рук и постоянного присутствия в анклаве достаточно сильного отряда, чтобы отразить вероятное нападение чернокожих.
Наш спор в эфире продолжался минут десять и грозил затянуться на неопределённое время – каждый отстаивал свою точку зрения. Неожиданно выяснилось, что наш разговор слушает командир бронегруппы, и Жерар предложил компромиссный вариант: переложить решение вопроса на начальника на месте, то есть, на майора Стрелкоффа. Пусть Николаич делает всё, что сочтёт нужным, лишь бы это не привело к потерям в личном составе и боевой технике.
Стрелков попытался было возразить, что у него недостаточно сил для выполнения столь масштабной задачи – что было чистой правдой, – но ван Клейст был неумолим. Майору не хватает сил? Нет проблем – расформируем отряд Деларьена. Капитану и его людям всё равно пора возвращаться обратно в венгерский анклав, а заодно наёмники перегонят самые ценные из трофеев – два-три Т-72, грейдеры, трактора, лучшие из грузовиков.
В общем, состав бронегруппы пополнился «саладином», рейнджерами сержанта Маллигана и нашим БТРом. Кроме этого, Сергей Николаевич получил карт-бланш на приём в отряд всех уцелевших местных, кто изъявит желание взять в руки оружие. Причём независимо от пола и возраста – лишь бы эти люди могли и хотели защитить себя и своих близких. Услыхав это распоряжение бельгийца, я удивлённо покачал головой: наш «команданте» явно переоценивал людские ресурсы подмосковного кластера. Оставалось надеяться, что нам с майором хватит трофейных стволов, чтобы вооружить всех новобранцев.
Тем временем «солдаты удачи» закончили прочёсывание посёлка дагестанцев, и сержант Бертье приказал своим бойцам отходить к месту общего сбора всех отрядов – к автотранспортному предприятию. Наша колонна присоединилась к наёмникам, мы проехали мимо продолжавшей полыхать семиэтажки и спустя двадцать минут въехали на территорию автохозяйства. Здесь нас уже поджидали Стрелков и Робер, занятые формированием конвоя в Тордаташ. Здесь же нас поджидал очередной приятный сюрприз – на территории автохозяйства находилось около сотни местных жителей, среди которых мигом отыскались родственники и знакомые тех, кого мы спасли от стаи динокур.
Человек семьдесят местных – мужиков, баб, детей – были освобождены из плена бойцами бронегруппы, с полдюжины бывших байкеров подобрал в джунглях арьергард отряда Деларьена. Ещё какая-то часть аборигенов пряталась в подвалах и на чердаках в полуразгромленном посёлке, и вылезли лишь тогда, когда услышали характерные обороты русской речи – в рядах «диких гусей» воевали двое бывших охранников Еремеева. Кроме того, откуда-то со стороны промзоны подтянулись несколько бомжей, неизвестно каким образом разминувшиеся с исламистами и их пособниками.
– Володька! Живой, здоровый! – едва не раздавив кисть руки своим медвежьим рукопожатием, зять Никитина дружески похлопал меня по плечу. Ощущение, словно по плечу прилетело кувалдой. – Тут про вас такие слухи ходили, ажно жуть!
– И я рад видеть тебя, Георгий, – улыбнулся я, потирая ушибленное плечо. – Зацепило серьёзно?
– Это? Так, ерунда, рикошетом царапнуло, – отмахнулся здоровяк, ткнув пальцем в окровавленную повязку у себя на голове. – Руслан, дружище!
– Жора, итть… Пальцы раздавишь своей клешнёй! – следом за мной и Руденко ощутил на себе эмоциональный порыв Георгия. – Обнимашек не будет! Ты же все кости переломаешь, медведь этакий!
– Мужики, да я же от всей души! Мы тут за вас так переживали, – Марку и Александру повезло – бывший десантник умерил свою молодецкую силищу. – Гельмут, вылазь! Вот он, незаметный герой, которого никто даже не поблагодарил!
– Найн, нет надо, – Нидеррайтер-младший моментально сообразил, что даниловский Геркулес в порыве эмоций раздавит его ладонь, и мгновенно исчез в люке водителя. Вольфганг оказался не столь расторопным, как его сын, и угодил в объятия здоровяка. Парни заулыбались, глянув на перекосившееся лицо бывшего офицера «штази».
– Жора, колись, чем отмечал победу? – принюхавшись, поинтересовался Мышкин. – Нам хоть оставили?
– И вам оставили, и с наёмниками поделились, – Стрелков подкрался совершенно неслышно, словно большой котяра. – Давайте рассказывайте про Москву и тех чеченов на побережье.
– Николаич, будь человеком – мы же голодные, аки волки. Вон, смотри, как отощали на подножных кормах, – взмолился Руслан, скорчив соответствующую моменту физиономию. – Может, мы сначала хотя бы пожрём, а?
– Ты бы, товарищ капитан, кому-нибудь другому лапшу на уши вешал, ладно? – хитро ухмыльнулся командир бронегруппы. – Хочешь тяпнуть с приятелем по стопарику – так и скажи прямо, без выкрутасов.
– Вообще-то, товарищ майор, после хорошего обеда не грех и пропустить рюмочку-другую, – Руденко вдруг взял и наябедничал на меня: – С нохчами Володька один общался, с ним рядом был отец Гавриил, а допрашивать собрались всех… Где, спрашивается, справедливость?
– Чистая правда, Сергей, парни видели чеченов… через прицел, пока я базарил с ними, – подтвердил я, за спиной показав приятелю свой кулак. – Вот, кстати, и отец Гавриил идёт…
– Хорошо, идите обедать и не забудьте хорошо закусить… Георгий, чтоб не больше наркомовской нормы, – махнув рукой, Стрелков прожёг бывшего десантника грозным взглядом. – А вас, Штирлиц, я попрошу остаться… Здравствуйте, отче. Майор Стрелков, Сергей Николаевич, командир тактической
