Они ушли на поворот, ведущий к огромным автоматизированным стоянкам. Робот потребовал оплаты, они купили четыре часа стояночного времени – и получили наклейку на стекло со штрих-кодом. Чтобы иметь возможность вести наблюдение, поднялись на самый верхний этаж. Дело в том, что ради экономии бетона и впоследствии электроэнергии стены этого сооружения были сделаны в виде продольных брусьев так, чтобы хватало на обеспечение жесткости всей конструкции, и в то же время чтобы максимально пользоваться дневным светом и не тратить электроэнергию, даже по минимуму. В этом был весь современный мир: либо деньги отчаянно экономили, либо безумно тратили, как в небоскребах на горизонте, либо их не было вообще, как на том берегу моря.
Им удалось найти место у самого края, как раз такое, откуда можно вести наблюдение. Том Сэвилл опустил стекло со своей стороны и направил на КП объектив снайперского наблюдательного устройства – с сотовой структурой на линзе, чтобы система антиснайпер не засекла направленную в ту сторону линзу прицела.
– Есть?
– Да.
– Где этот хрен?
– Стоит в пробке.
Поскольку они свернули с дороги на стоянку, они смогли занять позицию прежде, чем их цель прошла контроль.
– Какого хрена ему понадобилось в Ойли Рокс?
– Понятия не имею. И вообще заткнись.
Третий оперативник, ничего не говоря, занимался своей винтовкой с жидкостным оптическим прицелом переменной кратности…[113]
– Это ты офицеру говоришь?
– Ему самому.
– Не психуй, – сказал Роу, – меня тоже многое не устраивает.
– Какого хрена ему там понадобилось? – спросил Сэвилл. – Мне это ни хрена не нравится. И мне вообще не нравится это дерьмовое задание.
На самом деле его больше нервировала линейка аэроциклов охраны, припаркованная рядом с воротами, и стволы скорострельных пушек, направленных на дорогу. И дроны, которые тут патрулировали открыто, на небольшой высоте.
Какого хрена происходит…
– Почему бы MI6 этим не заняться?
– Потому что у них очко играет такими делами заниматься…
– Босс, вы знаете этого русского типа? – спросил охранник с винтовкой, чтобы снять напряжение, явно возникшее между сержантом и офицером.
– Да, знаю. Он участвовал в зачистке Абу-Даби. Еще в паре мест засветился. На большие конторы не работал, почти сразу основал свою. Потом я тренировался в его комплексе – у него как раз были скидки, и у него есть русские инструкторы.
– Русские инструкторы, босс?
– Да, из спецназа. У них своя тактика. Нельзя упускать возможность узнать что-то полезное. Да и мне надо было улучшить мои навыки обращения с «АК».
– И что про него скажете, босс?
– Судя по отзывам, честный парень. Никого не кидал.
– Тогда какого черта к нему прицепилась MI6?
– Возможно, именно поэтому.
– Дрон!
Они замерли. Наблюдатель медленно опустил аппаратуру, так чтобы она смотрела линзой на бетон, а не на проем в стене.
Все они знали, что надо не шевелиться, даже не дышать. Вряд ли дрон заметит их через стекла машины – хотя черт знает, какая у него прописана программа.
Это был средний патрульный дрон-квадрокоптер, размахом балок с двигателями примерно два на два метра. Четыре винта на электротяге, каждый винт защищен и может поворачиваться в широких пределах, обеспечивая маневренность. Камера, способная работать как в дневном, так и в ночном режиме, учитывая богатство города, скорее всего, и тепловизор тут есть. Из оружия, скорее всего, лишь универсальный лазерный шокер, способный работать в различных режимах – остановить машину, оглушить человека ударом тока в голову или отпугнуть его зарядом поменьше, точно так же отпугнуть животное от ограды. Этот же лазер может работать в режиме ликвидации. Но это на самый крайний случай, обычные миссии таких беспилотников – патрулирование, при применении лазерного шокера очень быстро расходуется заряд, и дрон может даже упасть.
Дрон спустился откуда-то сверху, возможно, кто-то что-то заметил. Сейчас он висел в нескольких метрах от машины, передавая изображение, а оператор, если дрон работает не в автоматическом режиме, решал, что делать.
