Он даже не сразу подумал, что теперь будет делать и не суждено ли ему вновь умереть от голода и жажды. Его мало заботило будущее, как и прошлое, напрочь забытое. Ничего определённого не приходило на ум. Исчез даже страх перед возможной скорой мучительной смертью. Неведом страх тому, кто давным-давно мёртв.
Есть ли страх после смерти? Этот вопрос на какой-то миг захватил его целиком, но только на миг, слегка позабавив. Действительно, стоит ли бояться смерти, если ты уже труп? Едва ли в непредсказуемом будущем могло произойти что-нибудь более отвратительное. Он и не мог предположить, насколько горько ошибался. Собственная судьба неведома даже мертвецам.
Время растворилось во тьме, исчезло, покинуло призрачный мир. Забавы ради он пытался воскресить память. Перед мысленным взором в беспорядке и суете всплывали размытые, едва осязаемые картины незнакомой жизни. Он не видел себя в ней. Всё происходило не с ним, а с кем-то другим, чужим и далёким. Летнее звёздное небо, вечерний бриз, терпкий аромат можжевельника, диковинных цветов с далёких горных пастбищ, запахи жареного мяса и сладкий дым костра…
Наверное, он когда-то жил на берегу моря. Но где и когда? Память была глуха к человеческим мольбам, показывала лишь то, что сама считала нужным. Бородатые люди в длинных одеждах, множество каких-то вьючных животных и безумные глаза грязной нищенки…
Внезапная боль резанула шею, словно в неё вонзили кованый клинок. Кинжал! Последнее воспоминание ужалило ядовитой змеёй. Это она, никчёмная попрошайка, мастерски метнула бронзовое лезвие. Дальше одна пустота и тьма. Страх вновь ожил в теле, впился тысячами игл в кожу. Кто-то похоронил его по древнему обычаю в каменном ящике и засыпал землёй. Или по ошибке его приняли за мертвеца и бросили в могилу?
Рука непроизвольно потянулась к шее. В каком-то первобытном страхе он ожидал ощутить что-то липкое и тёплое, но вместо этого пальцы нащупали глубокую колотую рану. Боль исчезла. Она ушла вместе с жизнью, сгинула в мрачных подземельях.
Ему вдруг стало нестерпимо жалко самого себя. Показалось, он младенец, лишённый материнской любви и ласки. Но слабость длилась лишь мгновенье. Злоба и ненависть озарили тьму. Теперь он ясно видел глаза побирушки. Зачем? Почему решилась на убийство? Да кто она такая, чтобы лишать жизни самого… Кого? Память вновь безмолвствовала. Кто он? Каково его имя? Проклятье! Нигде не найти ответа!
Вечно пребывать в могиле не входило в его планы. Да, теперь он осознал, что мёртв. Но кто призвал его обратно, какая неведомая, быть может, демоническая сила вернула к призрачной жизни?
Руки упёрлись в плиту перекрытия. Камень медленно поддался, послышался отвратительный скрежет. Поток холодного воздуха ворвался в темницу. Раздался оглушительный грохот. Плита раскололась от удара. Гулкое эхо разнеслось окрест.
Мертвец медленно выбрался из саркофага. Перед глазами стояла всё та же тьма. Что он ожидал увидеть? Свет факелов или приморский город, восставший из снов или предсмертного бреда? А может, заброшенное кладбище, где воют от тоски и голода бездомные собаки, где густой кустарник скрывает могильные камни, где грешники получают заслуженную награду – вечное забвение и покой?
Кругом темень, что чернее сажи и морской глади в безлунную ночь. Чувствовалось лишь лёгкое движение воздуха, и это представлялось хорошим знаком. Чутье подсказывало: где-то поблизости находился выход. Но откуда и, главное, куда? Уж не в чертоги ли самого владыки преисподней?
Босые ноги ступили на твердь гранитных плит. Нет ни холода, ни боли. Конечности бессмысленно дёргаются сами собой, не повинуются рассудку. Так ведёт себя кукла в неумелых детских руках.
Вялые мысли могильными червями нехотя копошились в черепе, подчинялись неведомым голосам. Наверное, в него вселился дух одного из демонов подземного мира. Незваный гость вёл к таинственной цели, поддерживал иллюзию жизни в мёртвом теле, не давал ему превратиться в кучу зловонного праха.
Мертвец попробовал заговорить, но из этой затеи ничего не вышло. Слова умирали в гортани, с губ срывалось змеиное шипение. Иным, живым, он показался бы ожившим ужасом древних полузабытых легенд.
Он парил в пустоте. Поразительная лёгкость охватила тело. Каменные плиты пола казались ненужной условностью. С таким же успехом он мог лететь в ночных небесах или грозовых тучах, кишащих молниями. Препятствий более не существовало, точнее, он совсем не замечал их. То, что ранее представлялось непреодолимым, теперь не имело значения, а следовательно, и не существовало. Силы вновь вернулись. Он мог не только своротить могильную плиту, но и разрушить царский дворец или храм, попадись они на пути. Зачем? К чему задаваться подобными вопросами? Какой в них смысл? Теперь нет надобности в ответах. Стоит ли задумываться о таких пустяках, если ты должен идти вперёд, повинуясь неведомому зову? Дух безошибочно выведет к цели. Недостойно и глупо рассуждать о мелочах, когда ты обрёл утерянную сущность, получил то, о чём втайне мечтал, слился воедино с первозданной тьмой и пустотой, стал одним из элементов творения нового мира. И этого вполне довольно.
Лёгкость в теле и ясность в голове. Мысли-черви исчезли. Время возрождалось из небытия, обращалось в звуки шагов и мерцание далёких факелов. Мрак рассеивался, оставляя по себе далёкий глухой гул и едва ощутимую дрожь камня. Мертвец вовсе не удивился перемене, словно он всегда ждал этого в твёрдой уверенности в том, что иначе и быть не могло.
Он вошёл в исполинский зал, сложенный из грубо обработанных серо-зелёных камней. Всполохи факелов дрожали на бугристой поверхности, рождали причудливые тени. Посреди зала высились квадратные колонны, исчезали в высоте, растворялись в клубящихся сгустках тьмы, время от времени озаряемой тёмно-красными всполохами. Призванному на миг показалось, что он очутился в чреве мифического чудовища, питающегося человеческими душами.
