Рано.
Стрела лупит в грудь. Панцирь цел, но синяк точно будет. Еще одну стрелу я успеваю сбить Вдоводелом и вижу вражеского стрелка, бьющего из окна горницы… И вижу, как во лбу его вырастает цветок черного оперения бронебойной стрелы. Лоб лучника оказался мягче панциря.
Больше никто не стреляет. Ни в нас, ни у нас.
Мы победили. Двор завален телами мертвых и умирающих. Мои вяжут пленных. В княжьем тереме истошно вопят женщины. Мы победили.
У дверей гридницы сидит на земле Хавгрим Палица. Улыбается бессмысленно. Надо думать, в казарме врагов больше нет. Но уточнить не мешает.
– Харра, проверь гридницу!
Варяг зовет своих, и в темный провал гридницы они входят уже вчетвером. Один из четверки – Вильд. Я рад, что он жив.
Я бросаю взгляд на Хавгрима в берсерочьем отходняке и вспоминаю о брате.
– Скиди! Со мной!
Мы подбегаем к княжьему крыльцу… И навстречу вываливается Тьёдар. Тащит за волосы какую-то бабу. Нет, не какую-то. Видел ее на пиру, но не узнал бы, если б она не орала истошно:
– Отпусти меня, нурман! Я – дочь князя Водимира! Он тебя на кол посадит!
Наивная девушка. Как бы ее саму на это самое не посадили.
Тьёдар не понимает словенского. Но понимает, что добыл что-то недешевое.
Хохочет.
Швыряет девушку мне под ноги.
– Возьми ее, хёвдинг! Добрая девка! Ты таких любишь! Дралась, как мужчина. Мечом! Га-га-га!
Княжна попыталась вскочить, но Тьёдар пнул ее, наступил на спину:
– Берешь? Или я сам позабавлюсь?
– Медвежонок где?
– Кровью упился. Спит. С ним Тови, если что. Остальные наши дом конунга чистят.
Значит, Вихорёк и азиат тоже в порядке. Получается, среди моих потерь нет. Это славно.
Я ошибался, как выяснилось позже. Потери были. Рано обрадовался.
– Девку оставь, – велел я. – Давай к воротам. Запри, возьми дренгов Харры, ставь на стражу. Не хватало еще, чтоб нас застали врасплох.
– Не застанут, – пообещал Тьёдар.
Княжна тихонько лежала на земле. Руки у нее оказались связаны. С этим у викингов быстро. Что с ней делать? Думаю, лучше приберечь. Как заложника. Мало ли как фишка ляжет…
Глава 35
Лучшая сотня Водимира
Фишка легла на ребро. Еще затемно в город ворвалась конница Водимира. Сотня с лишним отборной гриди. Ворвалась, пронеслась с грохотом по улице, ударилась о запертые ворота и откатилась, когда со стен полетели стрелы.
Позже выяснилось: это не наши сплоховали, а Водимир оказался молодцом. Пустил основное войско по основной дороге… Где его и приняла засада ладожан. В то время как сам Водимир с ближней дружиной рванул накоротко, по лесным тропам. Не потому, что догадался о засаде. Хотел поспеть раньше, чем Хрёрек. Или хотя бы до того, как крепость падет.
И он успел бы, если бы не мы.
Да и нас он застал почти врасплох.
А мы – расслабились. Крепость далась нам легко. По численности мы с защитниками играли, считай, на равных, а потеряли всего троих. Против двадцати восьми убитых дружинников Водимира. И почти двух десятков взятых в плен.
Это потому что в крепости Водимир оставил далеко не лучших. Стариков и совсем молодняк. На стенах они наверняка сражались бы удачнее, чем в рукопашной.
Среди мертвых – совсем молоденькие пацанчики. Зря они взялись за луки. Могли бы и жить. Половина убитых – на берсерках. И на Бури, который отправил в Ирий семерых.
У нас – трое погибших. Двое юных варягов и Траусти. Может, зря я не отправил его к Водимиру? Вдруг выжил бы?
Что ж, в очередной раз подтвердилось правило: первыми гибнут молодые-необученные.
Как писал когда-то китаец Сун-цзы, непобедимость воина заложена в нем самом.
В самую точку.
Викинга в строю убить можно, только если он сам даст слабину. Или – из осадного орудия. Или с помощью орудия живого – безумца-берсерка. Да и то не факт. Вот поэтому такие, как Гуннар Гагара, проходят через десятки битв, а Траусти-Домаслава убили в первой же настоящей сече.
