– Беги! – посоветовал я. – Если он тебя схватит, попрощайся с яйцами.
Ух он и дернул! Быстрее, чем я когда-то удирал от отроков Водимира. Группа поддержки припустила следом, но сразу отстала. Косичкоусый мчал налегке, и стимул для бега у него серьезный.
– Трус, – презрительно заявил Скиди.
– А что б ты сделал на его месте? – спросил Тови Тюлень.
– Забрал бы у тебя, увальня, меч и дрался!
– И убили бы тебя враз!
– Зато умер бы как воин, а не улепетывал, как трэль! – Скиди щелкнул дренга по носу.
– Весело было, – резюмировал Свартхёвди. – Забирай свое добро, Ульф, и пошли пиво пить.
– А припасы? – спросил я.
– Скиди купит.
– Так он по-здешнему не говорит.
– Виги говорит. Пошли, брат. Харра место показал, где доброе пиво варят. Почти как наше.
Глава 8
Прочь из Ладоги!
Бочонок пива нам поставили – от заведения. Хозяин харчевни был когда-то обижен людьми Водимира и очень сожалел, что не видел, как Водимиров десятник сверкал голой задницей.
И судя по реакции других посетителей, Водимира и его присных здесь не жалуют. Так почему же терпят?
Скоро я узнал, почему. Сам Гостомысл мне поведал.
– Зачем ты приказал своему человеку это сделать? – заявил князь Хрёреку. – Такого Задорей не простит. И его князь – тоже.
Задорей. Надо же. Хотя… Задорей Голожопый. А что? Звучит.
Последнюю фразу я произнес вслух.
Заржали не только наши, но и бойцы, сопровождавшие Гостомысла.
– Он шутит! – сердито мотнул в мою сторону головой Гостомысл. И уже мне: – А знаешь ли ты, Ульф Свити, что у твоего князя нынче лишь пять десятков воинов, не считая тех, что привел ты. И у меня – под сотню. А у Водимира – одной лишь личной дружины три большие сотни. И у его союзников – вдвое от того.
Ого! Приличное войско по здешним меркам.
– Зато воины очень храбрые. И проворные. Особенно с голой жопой, – заявил я, вызвав очередной взрыв смеха. – Видят боги: я так испуган. Гляди, князь, как у меня руки трясутся!
Народ опять заржал.
– Да уж! Славно ты его победил! – желчно процедил Гостомысл. – Сколько вас было? Десять? А он – один!
– Их было трое, – уточнил Свартхёвди. – И он оскорбил моего брата. А брат мой, как всегда, проявил неуместную доброту. Если бы Голожопый оскорбил меня, я бы его убил. И тех двоих. И стало бы у Водимира-конунга на трех людей меньше. Что в этом плохого?
– А если он придет сюда? – воскликнул Гостомысл. – Что ты тогда скажешь?
– Я говорить не буду, – Медвежонок потянулся, хрустнув суставами. – Я буду убивать.
– Их три больших сотни, а то и больше!
– Ну и что? – удивился Свартхёвди. – Ты слышал вчера, что о нас пел скальд? Так вот знай: скальды обычно привирают, но на этот раз он пел чистую правду. Нам не впервой драться малым числом против целого хирда. И посмотри на меня, конунг: что ты видишь? – Свартхёвди подбоченился.
– Я вижу того, кто ищет смерти! – заявил Гостомысл. – Так вот – я ее не ищу! И я должен защищать своих людей, дан! Всех! Смердов, женщин, детей! Ты не понимаешь!
– Это ты не понимаешь, конунг. – Свартхёвди поскреб грудь. – Я не ищу смерти. Я и есть смерть.
Хавгрим Палица одобрительно хмыкнул. Но Гостомысл не впечатлился:
– Рюрик! Что ты молчишь? Это твой человек!
– Мой, – согласился Хрёрек. – И я думаю: он прав. Водимира надо остановить. Сам же видишь, отец, Водимир с каждым годом становится сильнее. А когда он достроит свой новый град, то никто больше не сможет пройти мимо него в южные земли. И что тогда будет с нашей Ладогой, если без разрешения Водимира никто не сможет ходить туда, где можно продавать дороже, а покупать – дешевле? И вспомни, что рассказал вчера Ульф Свити. Люди Водимира примучивают новых данников. И скоро доберутся до наших. Меря и чудь, дикие племена, которые раньше платили дань тебе… Думаешь, осенью они снова принесут тебе шкурки и рыбью кость?
– Принесут. А если нет, то твои варяги их заставят!
