перемещен вниз, Сергей защелкнул на его запястьях его же наручники. Ноги связали скотчем. Можно, конечно, было сделать проще – парализовать китовраса заклинанием, но Градомир был существом с врожденной магией, и это значило, что заклинание могло действовать на него лишь короткое время или не действовать вообще. Рисковать желания не было.
Надежно обездвижив Градомира, Сергей с Роксаной решили его обыскать. Помимо оружия, в кармане китоврасовой куртки обнаружился кошелек с жетоном «Гильдии» и прочими удостоверениями. А в кожаной сумке, висевшей через плечо, – книга по некромантии, с помощью которой Сергей совершил ритуал. Видимо, китоврас забрал ее как вещественное доказательство.
Заперев подвал, Сергей с Роксаной поднялись в дом. Девушка заварила чай, разогрела в микроволновке бутерброды. Сергей отметил, что, кроме бутербродов, в холодильнике ничего не было – Роксана питалась по-холостяцки, как и он. Это было немного странно – ведь у нее был ребенок, значит, девушка должна была что-то готовить… Наверное, работа отнимала все время.
– Ну, рассказывай! – потребовала Роксана.
Сергей выложил все, что узнал от торчка Степашки и что рассказала голова Зорана.
– Если «Гильдия» не остановит Мастера Смерти до того, как он выкрадет Камень Наследия, – мир обречен.
– «Гильдия» его не остановит, – грустно покачала головой Роксана.
– Почему?!
– А сам как думаешь? Маг, который три тысячи лет валялся в земле, вдруг возродился и хочет захватить вселенную… Звучит бредово! Тебе в жизни никто не поверит. Особенно после того, как ты нарушил закон и занимался некромантией. Просто не станут слушать – арестуют и отправят в обезьянник.
– Но Ярослава… С ней ведь можно поговорить?
– Ярослава не всесильна. Она не сможет убедить все руководство в том, что ты не спятил… Нет, в «Гильдию» идти бессмысленно. Проще сразу признаться, что ты беглый каторжник.
– Черт! – Сергей в отчаянии хлопнул ладонью по столу. – И что ты предлагаешь делать? Забить на все и скрываться? Бегать от «Гильдии», бегать от Мастера Смерти, бегать от собственной тени?! – Он не заметил, как перешел на крик. – Да хрен там! Я не успокоюсь, пока не прикончу суку, которая убила Настю! Или не умру сам!
Роксана слушала его крики холодно и терпеливо.
– Если мне не изменяет память, я не предлагала ни от кого бегать, – резко бросила она. – Я лишь сказала, что в «Гильдию», обращаться бессмысленно. Не вижу причин, чтобы повышать на меня голос в моем же доме.
Сергей вдруг понял, что ведет себя как последний кретин. Слишком много на него свалилось за один день. Впрочем, это не повод становиться неблагодарной свиньей.
– Роксана, прости, пожалуйста… Сорвался. Извини. Просто от всего этого крыша едет… Господи, я ведь даже не поблагодарил тебя за свое спасение!
Девушка неожиданно улыбнулась:
– Да ладно, хватит сантиментов! Я понимаю, что творится у тебя внутри, сама прошла через подобное. Вот что, тебе нужно выпить.
Она встала и подошла ко встроенному в кухонный шкаф мини-бару. Там стояло несколько бутылок – Сергей разглядел ликер «Sheridan`s», «Мартини Голд DolceGabbana», розовое шампанское «Вдова Клико», джин «Hendricks», текилу «Legenda del Milagro», элитное красное вино «Шато Лафит-Ротшильд»… Между этими сравнительно женскими напитками каким-то образом затесался коньяк «Закарпатский». Роксана достала именно его.
– После побега с каторги мне пришлось десять часов идти до ближайшей остановки, – рассказала девушка. – Холод был собачий, я продрогла до костей. А потом еще три часа пришлось трястись в старом ржавом «Богдане», где в салоне ветер хлестал изо всех щелей. Когда я наконец добралась к одному своему знакомому, он угостил меня «Закарпатским» для согрева… С тех пор этот коньяк ассоциируется у меня со свободой.
Сергей открыл бутылку, разлил по рюмкам золотистую, с янтарным оттенком жидкость.
– Знаешь, – произнесла Роксана, – до каторги я понятия не имела, что такое свобода. Это было просто слово, абстракция – не более. Но после пяти лет на шахте, когда я сбежала, то поняла: свобода – это не набор букв. Это сокровище – реальное, осязаемое. Его можно потрогать, можно вдохнуть, попробовать на вкус. Свобода – это спать в теплой постели, а не на голых камнях; это стоять утром возле шкафа и думать, что надеть – джинсы или платье, а не годами носить одно вонючее рванье; это есть салаты, гарниры и мясо, а не свиной комбикорм. Это когда за лекарством идешь в аптеку, а не выковыриваешь червей из гниющего трупа. Это спасение от изнасилования песиголовцами. Это, в конце концов, небо над головой, которое можно видеть каждый день, солнце, улыбки…
Роксана запнулась, взяла рюмку с коньяком.
– Мы с тобой знаем, что значит свобода. Но я часто вспоминаю счастливое время, когда это слово для меня было лишь абстракцией… Давай выпьем за то, что уже никогда не вернуть.
Они осушили рюмки. Не чокаясь, потому что «то время» действительно невозможно вернуть – как невозможно вернуть Настю. Оно умерло, кануло в
