– Солнце, помоги раненому, а я командиром займусь, – проронил серб и, удостоверившись, что Сенка поняла его правильно, подошел к Мартину, скидывая свой рюкзак с плеча и запуская в него руку по локоть. Критически осмотрев залитую кровью штанину, Ангел достал набор медикаментов и два индивидуальных пакета. – Штаны спусти, иначе я их сейчас на лоскуты порежу, у тебя тут не меньше восьми дырок.
– Что с Магой? – Мартин расстегнул ремень и, шипя от боли, начал спускать штаны до ботинок, чтобы обнажить места ранений. Он перехватил брошенный в его сторону взгляд наемницы и, наверное, впервые за все время испытал некую степень смущения от того, что неподобающе одет. Взрослый мужик вроде, да и не одна женщина его голым видела, а тут на тебе, без штанов краснеет. Это нервы, что ли? Но ведь и правда неудобно как-то… Серб, внимательно рассматривавший рану, видимо, пропустил вопрос мимо ушей, пришлось повторить: – У Маги как дела, спрашиваю?
– А! Ну-у… Контузило его. Не слышит на правое ухо, но, кроме спины, у него все вроде цело, так, синяки и мелкие порезы. – Разматывая бинты, Ангел дернул зубами зеленый колпачок со шприца, отплюнул его далеко в сторону и присел рядом, одной рукой промокая скомканный бинт спиртом, а второй пуская струйку через иглу. Он пригляделся к ране и, явно успокоившись, мол, «видали мы и пострашнее», продолжая говорить, стер кровь и без предупреждения воткнул шприц с обезболивающим. – Главное, чтобы осколком позвонки не задело или трещин в реберных костях больших не было. Жить будет. Хреново, конечно, что тяжелее стакана ему теперь долго поднимать ничего нельзя: продольная задета, а там и все плечо в негодность. Работать работает, но пока не стянется – от чиха кровоточить будет… Слушай, я не вижу Граса. Отстал?
– Граса потеряли, – ответил Мартин, ловя быстрый удивленный взгляд Ангела, тут же опустившего глаза, сосредоточиваясь на работе. Серб был в авангарде, когда Граса настигла пуля, откуда ему знать-то было… Расслабляясь после укола и чувствуя, как жжение кожи стало отступать на второй план, командир опустил взгляд на свою ногу, наблюдая словно со стороны, как, орудуя ножом, Ангел поддевает кожу, выковыривая небольшой железный осколок, застрявший чуть выше колена. Боль то приходила, заставляя со скрипом стискивать зубы, то неожиданно снова отступала, словно и не его сейчас тут острым предметом в ногу тычут.
– Хороший был мужик, пусть с миром покоится, – проговорил Ангел, промокнув начавшую сильно кровоточить рану, и, прижав к ней одной рукой бинт со спиртом, второй начал ковырять уже следующую, небольшую, но достаточно глубокую. – Ты отвернись-ка пока, а то напрягаешься не вовремя.
Мартин изобразил на лице олимпийское спокойствие, и только стальная воля не давала ему крыть по матери всё и вся. Стискивая зубы, он терпел. Ангел ковырялся в ране быстро, при этом совершенно не заботясь о пациенте и его ощущениях, просто стараясь сделать все правильно в полевых условиях при минимуме средств. Чтобы отвлечься от «копания в себе», Мартин перевел взгляд на кавказца, который все еще улыбался, но слегка пришибленно, взирая на мир одурманенным взглядом. Его правое ухо слегка кровоточило, оставляя на шее характерную красную дорожку, на вороте виднелись отчетливые темные кляксы, а спина покрылась потом вперемешку с кровью из раны и сильно взмокла. Сенка, суетящаяся вокруг Маги, осмотрела ему спину. Быстро оценив опасность ранения и возможные последствия, она плотно сжала губы, потом что-то потрогала ногтем. Мага зашипел и выгнулся. Тогда Сенка сделала то, чего никто от нее не ожидал. Она, недолго думая, взобралась на колени к раненому, сев, как наездница. Улыбнулась и нежно взяла в руку его ладонь. На первый взгляд это казалось сценой из театра абсурда: мужику надо жизнь спасать, а она к нему с ласками пристает! Тем временем девушка смотрела в глаза Маге. Смотрела долго и пронзительно, так, будто они с ним стоят перед алтарем и она ему клятву приносит в вечной верности. Потом быстро поднесла его руку к губам и поцеловала пальцы. Мартин и Мага аж брови вскинули практически одновременно. А девушка склонила голову Маге на плечо и, тихо шепча что-то на ухо, слегка куснула за мочку, потом выпрямилась, глядя ему в глаза, и запустила руку за спину, чтобы прижать к себе посильнее. Секунду казалось, что молодые воркуют, как вдруг Сенка резко дернулась, и наемник рухнул ей на плечо, а в ее руке оказался небольшой треугольник искореженного металла, полностью вымазанный кровью.
– Вий кхайкаяр! – прошипел Мага, уткнувшись носом Сенке в шею. Та по-матерински прижала его к себе, успокаивающе гладя, как малое дитя, а сама повернула голову и пристально взглянула на Ангела, ожидая поймать его взгляд.
Мартин толкнул наемника в плечо, указав в сторону Сенки. Завладев вниманием серба, она сразу же кивнула на перевязочные материалы. Тот, слегка оторопев от увиденного, чуть присвистнул и молча протянул ей смоченный спиртом кусок бинта. Спокойно, с легкой отстраненностью, она прижала тампон к ране кавказца, предварительно отпрянув в ожидании естественной реакции, и проделала это вовремя. Мага молниеносно выпрямил спину, начал белеть от боли, зашипел, а затем с его губ вместе с брызгами слюны полилось что-то неразборчивое на родном языке, описывающее скорей всего нетрадиционные виды межполовых, а возможно, и однополых соитий. Мартин тоже вздрогнул, так как нож Ангела сильно впился в ногу в попытке вытянуть глубоко застрявший осколок. Стискивая зубы, Мартин подумал, что его сейчас начнут чесноком шпиговать и приправой сдабривать, чтобы поярче вкус получался. Главное, чтобы Ангел, задумавшись, разделывать его по привычке не начал, а то ведь кто знает, вдруг серб по мясу сильно соскучился… Командир снова перевел взгляд на Сенку и Магу, выдавив на лицо вымученную улыбку. Кавказец с благодарностью принял окровавленный треугольник, только что торчавший в его спине. Он бережно сжал его в руке – так дитя принимает желанный подарок в день рождения.
– Мага, все в порядке? – голос командира предательски дрогнул, словно он поперхнулся. Мага улыбнулся в ответ.
Ангел оперировал молча, периодически стирая рукавом пот со лба и совершенно не глядя в лицо пациенту, зная, что ничего хорошего в такие моменты там не увидишь. Потом уже придут понимание и благодарность, а сейчас лучше даже и не видеть гримасу из разряда «я убью тебя, твоих родных, твоих домашних животных и даже животных, живущих на твоих животных», все по себе известно, сам такой же бывал. Тем временем невдалеке послышались негромкие разговоры, а потом, выныривая из-за деревьев, чуть справа от них, по очереди возникли четверо оставшихся членов группы,
