и кожаные. Поэтому ни о каком точном литье, литьевой стали и речи быть не может. Даже шведское оборудование, которое стояло в Выборге ранее, было более «продвинуто», что ли. Было видно, что при строительстве приходилось сильно экономить, и все тяжелые части оборудования изготавливались на месте, из имеющихся материалов. Речка Упа, после Тулы, долго крутится по Русской равнине, впадает в Оку между Мценском и Калугой, поднимается на север и только потом поворачивает на восток. У Коломны в Оку впадает Москва-река. То есть завод мог поставлять металл в Москву, а через окские и волжские пристани практически по всей Европейской России. В экономическом отношении место практически идеальное. Андрей Винниус встречал меня у входа в управление завода. На нем бархатный атласный кафтан, несмотря на жару, одет по-голландски, но носит по-русски нестриженую бороду. У голландцев борода короче и ровнее обстрижена. Говорит по-русски с небольшим акцентом. Оказывается, уже бывал в Выборге, но его на завод не пустили. Ко мне или княгине он не обращался, а старался разглядеть все из-за забора. Был пойман охраной и получил пятнадцать ударов и 100 рублей штрафа. Роль этого человека в реальной истории стоит гораздо выше, чем многие предполагают! Именно два Андрея Винниуса оказали огромное влияние на слабенький умишко внука царя Михаила, привили любовь у того ко всему голландскому, тот выучил голландский язык, имел многочисленные половые связи в голландской Немецкой слободе, а затем заставил всю Россию одеться в голландское платье. Построил по голландским проектам свой флот, Новую Голландию в Санкт-Петербурге. Выучил латынь он с помощью сына Винниуса. В общем, Винниус и его сын были генераторами идей в Петровской Руси. Сидим в его кабинете на третьем этаже каменного здания заводоуправления. Он старается произвести хорошее впечатление на меня, хотя внутренне этому сопротивляется ужасно. Я испортил ему бизнес, и его изделия проигрывают как по качеству, так и по количеству, моим. Он, как никто, понимает, что я намного опередил его. Он видит, что мои стали ему не воспроизвести, от слова «совсем».
– Ваш металл, ваша светлость, не имеет следов ковки, это не сварное железо. При этом цена на него много ниже, чем у меня. Вы хотите меня разорить? Особенно теперь, когда все прочат вас в цари Московские. Вы уже свободно перемещаетесь по Московии, несмотря на сопротивление церкви. Могу я поинтересоваться судьбой моего завода? Ведь я немало сделал для того, чтобы Россия сама производила железо.
– Почему, я ценю ваши усилия, господин Винниус, но для меня, а я – металлург и оружейник, ваш завод – не конкурент. Цены я устанавливаю много выше себестоимости и получаю неплохую прибыль. При этом мой завод так не дымит, как ваш. Вы – выбрасываете деньги на ветер и отапливаете воздух. Я – произвожу металл дешевле и лучше вашего. В условиях прямой конкуренции вы, конечно, разоритесь, рано или поздно, но мне не хотелось бы, чтобы это произошло. Правда, есть одно обстоятельство, которое мешает мне показать вам, как делать другой металл. Вы – гражданин Республики Свободных Провинций, и сюда приехали по приказу статхаудера Фредерика-Генриха Оранского, главнокомандующего Вооруженными силами Голландии. И вашим заданием является скорейшее привлечение России в войну против Испании, Франции и Англии. И как минимум обеспечить официальное признание независимости республики. И в Выборг вы ездили по заданию посла Голландии в России барона Висбю.
– Да, ваша светлость, он просил меня съездить туда и разобраться, каким образом можно получить такое железо.
– Сейчас весь мир ломает голову, как я это делаю.
– Мне предложили десять миллионов талеров и должность главного штиилмейстера в республике после выполнения задания, ваша светлость. Так как дела идут все хуже и хуже, я и принял это предложение. В результате потратил огромную сумму, был бит и оштрафован в Выборге. Чтобы просто попасть на завод, требуется приложить палец к какой-то кнопочке. Если что не так, сразу появляется охрана, а ваши гвардейцы не церемонятся с нарушителями. Слава богу, что у меня была охранная грамота Думы. Поэтому я легко отделался.
«Дактилоскопия и биометрические датчики – это наше всё! – подумал я. – Татьяна неплохо поработала над системой охраны. На атомную электростанцию попасть легче, чем в сталелитейное производство».
– Вам, действительно, повезло. Для очень многих желающих узнать это любопытство заканчивается добычей руды для этого завода. Или смертной казнью.
– Но долго этот секрет вам не утаить, государь.
– Долго и не требуется. Мне необходимо время, чтобы преобразовать Россию, превратить ее из захудалой окраины Европы в мощное и современное государство, способное влиять на всю политику «старушки Европы». В этом году в районе Новой Батавии голландский флот попытался атаковать одно из моих судов в Карибском море. Так что на зуб нас уже пробуют, пока не получается.
– Чем закончился бой?
– Два кораблика затонули, остальным дали возможность подобрать тонущих и уйти, так как судно шло в грузу и не могло принимать на борт посторонних.
– Барон Висбю рассказывал мне о ваших кораблях. Они несут столько парусов, что обгоняют всех. При этом берут огромное количество грузов. Они стали главными перевозчиками сахара в Европу. Конкуренцию с ними выдержать невозможно. Да и в России сахар подешевел. И весь идет из Выборга.
Перевозки сахара позволяли мне «прятать» перевозки аммонийной селитры. Они похожи внешне. А о том, что я вожу латекс – никто не догадывался. Несколько небольших факторий, разбросанных по побережью Амазонки, со сменным составом, организовали сбор и высадили первые плантации гевеи. Правда, ждать, когда гевея вырастет, довольно долго, поэтому сейчас основную массу дает сбор дикого сока. Но ради стальных изделий, инструмента, пиломатериалов (представляете, в лес дрова возим, и идут!), индейцы готовы на все. Так или иначе, но две-три полных «букахи» в год индейцы собирают. Если не лезть к ним со своими советами, то они довольно мирные, как говорят все, кто там работал.
