Это месть американцев за выход рубля на мировой рынок.
– Хочешь показать новую военную технику?
– Нет, её гражданский аналог – Ту-116.
– Я не думаю, что американцы успокоились по поводу тебя.
– Проработаем с Короленко все возможные и невозможные варианты. Ну, не сидеть же в Москве из-за кучки идиотов. Они же этого и добиваются!
Вошел приехавший Молотов.
– Товарищ Молотов, подготовьте ноту протеста правительству Австралии по поводу публикаций против ЕОС. С грифом «Секретно», и запросите австралийцев, когда они могут принять с официальным визитом Андреева. Начинайте подготовку визита вместе с Андреем Дмитриевичем.
Короленко отправил на Окинаву четыре бронированных «паккарда» из гаража Кремля. Оттуда, в трюме транспорта, они пошли в Сидней. Транспорт входил в ударную авианосную группу в составе линкора «Минск», авианосца «Севастополь», трёх крейсеров, пяти эсминцев седьмого проекта, трёх танкеров, двух БДК с морской пехотой на борту. В Коралловом море состоялись совместные манёвры флотов СССР, Австралии и Новой Зеландии. В это же время были объявлены учения ТОФ в районе базы Камрань с боевой стрельбой. А ранним утром в Москве я, Маргарита, посол Австралии в СССР господин Уильям Слатер и новый посол СССР в Австралии Николай Лифанов с женой и дочерью взлетели с аэродрома Чкаловский и взяли курс на Ташкент. Миловидная стюардесса объявила, что наш полёт будет происходить на высоте двенадцать тысяч метров со скоростью 900 километров в час, и через три часа двадцать минут мы совершим посадку в столице Узбекской ССР городе Ташкенте. Слатер удивленно посмотрел на меня. Взревели поочерёдно все четыре двигателя. Шумоизоляция всё-таки не очень! Шумновато в салоне. Потом нас попросили закрепить ремни безопасности, и мы взлетели. Через десять минут погасла надпись «Пристегнуть ремни». Кресла широкие, достаточно удобные, кожаные, удобный подголовник. Первый салон большой, до конца центроплана. Сзади ещё один салон, там летят многочисленные охранники и несколько корреспондентов центральных газет: «Известия», «Правда», «Красная Звезда», а также корреспондент «Канберра Таймс», аккредитованный в СССР – единственной газеты, которая не поддержала кампанию, развязанную американцами. Проход между салонами контролировали люди Филиппова. Но фотокорреспондентов по одному пропустили в первый салон, и они сделали фотоснимки. Две стюардессы разносили напитки, фрукты и леденцы. В районе центроплана – небольшой бар. Через полтора часа подали хороший вкусный завтрак. Слатер, который присоединился к нам с Маргаритой, развернув кресло, восторгался скоростью полёта, комфортом, вкусным завтраком, хорошим бренди и кофе. Три часа пролетели незаметно, и самолёт начал снижаться. В Ташкенте было тепло, маленькое здание аэропорта утопало в цветах абрикоса. Мы вышли из самолёта и прошли в помещение. Затем мне стало скучно сидеть, и мы с Ритой вышли и сели на берегу канала с изумительно чистой и очень холодной водой. Чуть сзади расположился Саша. Здесь нас поймал австралийский корреспондент и попросил дать ему интервью. Я пригласил его сесть рядом, но не снимать. Сначала я не смог его понять, австралийский акцент – это нечто! Как будто человек жуёт и одновременно пытается говорить. Здорово выручила Рита. Ответив на вопросы журналиста, я сам перешёл в атаку и разузнал, кто был инициатором атаки на ЕОС. Всё сходилось на Кейте Мердоке из «Мельбурн Геральд» и «Сан». Поблагодарив корреспондента с известной фамилией Хамильтон, я прошёл к ВЧ- связи и отправил шифровку Сталину и Судоплатову. Еще через двадцать минут мы взлетели и взяли курс на Канберру. Предстоял длительный четырнадцатичасовой полёт.
Командиром корабля был мой старинный друг Степан Супрун. Мы очень давно не виделись, поэтому когда он передал управление Косте Коккинаки, мы уселись на свободный ряд и долго говорили о житье-бытье, вспоминали всех, как у кого сложилось. Степан всю войну прослужил в Ейске, готовил английских лётчиков, командовал дивизией, в настоящее время он заместитель Филина в НИИ ВВС и начальник отряда правительственной авиации. Должностью не очень доволен, хочет уйти в КБ Сухого или Бартини. Я обещал помочь с переходом. Ему осталось не так много времени, скоро в него вцепятся врачи. Перед обедом он ушёл в кабину. Я тоже заглянул туда и посмотрел, как она устроена. Бомбардировщик остался бомбардировщиком. Зачем «пассажиру» штурман в носу и прицел Нордена! Правда, сделан штурманский стол за креслами пилотов, но без кресла. Места отдохнуть – совсем мало. Не зря ругался Туполев. Я его понимаю! Обед и ужин были вкусными. Я прошёл во второй салон и убедился, что там такое же питание. Саша Филиппов сказал, что регулярно получает обычные циркуляры. То есть система, которую закладывали при организации правительственного авиаотряда, нормально работает. Сзади шум винтов не так слышен. Комфортность даже немного выше, чем в первом салоне. Прошёл в огневую точку хвостового стрелка. Хорошенький «пассажир» – шесть точек обороны, управляемой отсюда или из кабины в носу. Пушки НС-23, спаренные, с автосчислителем. Хороший самолёт! Хрен подсунешься! Через десять часов вошли в воздушное пространство Австралии. Кто-то решил нас сопровождать. Но «спитфайры» национальных ВВС держать сорок четыре с половиной тысячи футов высоты и четыреста девяносто узлов скорости не могут.
Они сыпанулись! Меня разбудили, когда эскадрилья «спитфайров» попыталась к нам приблизиться. Мы объяснили, что сопровождение нам не нужно, сами дойдём, но сбросить скорость не можем, так как увеличится расход топлива. Но обещали, что последние сто миль мы снизим скорость и позволим нас сопровождать. В 8:50 местного мы сбросили скорость до 550 километров в час, рядом с нами пристроились восемь «спитфайров» австралийских ВВС, по четыре с каждого борта. Степан нервничал, через открытую дверь кабины неслись сплошные нецензурные выражения. Затем всё успокоилось, мы стали снижать высоту. Аэродром открылся западнее довольно большого озера Берли-Гриффинз. Полоса строго с юга на север, довольно длинная, и недалеко от центра города. Самолёт немного раскачивается в потоках восходящего горячего воздуха. Мы, наверное, разбудили всех: Ту-116 исключительно громкий самолёт. Полоса бетонная, но Степан выпустил тормозные парашюты на всякий случай. Довольно резко дёрнуло. Остановились четко напротив красной
