«Слава богу, нашли! И вовремя, похоже… – выглядевший постарше батюшка повернулся к своему более молодому спутнику. – Давай, с Богом…» Перекрывая визг корчащегося мертвяка, в комнате зазвучали чеканные строки молитвы. «Да воскреснет Бог и да расточатся врази его…» В ту же секунду резавший уши визг перерос в… Даже сложно сказать во что – это был уже не звук, это было нечто, сопоставимое по силе воздействия разве что с ударной волной от приличной мощности боеприпаса. Тем не менее застывшие фигуры в черном даже не шелохнулись, мало того – все четверо раз за разом осеняли себя крестными знамениями. А потом… Вот что было потом, Алексей в тот раз так и не увидел. Пришедшие на помощь людям высшие Силы милосердно позволили его истерзанному сознанию наконец-то отключиться.
…Сказать, что повторное возвращение Алексея в реальный мир было приятней первого, означало бы крепко погрешить против истины. Тошнота вроде бы поуменьшилась – тем более что вместо тяжелого трупного смрада и прочих малоприятных «ароматов» вроде застарелой табачной вони, воздух в квартире теперь был наполнен запахом ладана и еще чего-то незнакомого, но явно приятного обонянию. Но вот голова раскалывалась как бы еще не больше. Совершенно немилосердно болела, если быть откровенным. Да вдобавок раскатывалась по всему телу при каждом движении волнами одуряющая слабость. Такая, что при попытке встать с пола в привычном режиме – то есть резко, все вокруг поплыло перед глазами… «Это что ж, достал меня дохлый гад все-таки?» – первая мысль у Алексея была именно такой. Хотя… вряд ли. Кроме многострадальной башки, нигде в организме ничего не болело, не саднило и не пекло. Не было, короче, никаких признаков нанесения телесных повреждений какой-либо степени тяжести. Да и беглый осмотр собственной тушки ничего такого не выявил. Странно…
Обследовать себя, любимого, на предмет следов контакта с незваным гостем Леха принялся, поднявшись-таки, хоть и не с первого раза, на изрядно подгибающиеся ноженьки. И так увлекся процессом, что совершенно упустил из виду присутствие в комнате одного из тех, кто так лихо взялись разбираться с мертвяком-приблудой. Да и то сказать – уютно устроившийся в глубоком кресле священник в темном своем облачении в глаза не бросался и внимание привлек лишь негромкой фразой:
– Оклемался, болезный? Как самочувствие?
На Алексея голос незамеченного им сразу батюшки произвел эффект выстрела над ухом. Неосторожно вскинув голову, тут же взорвавшуюся фейерверком неприятнейших ощущений, он, пошипев секунду-другую от боли, выдал наиглавнейший на данный момент вопрос:
– Где
– Там, где надлежит быть. И останки бренные, и то, что в них… вселилось, так скажем. Братия уже озаботились, а я вот остался – за тобой приглядеть.
О как! «Приглядеть», значит – как за дитем неразумным… Алексея почему-то вдруг царапнула обида, поскольку слова священника он воспринял именно так, забывая о том, что провел неизвестно сколько времени в собственной настежь открытой квартире, валяясь бревно бревном. И именно, что под присмотром и охраной этого самого батюшки. Враз захотелось закурить, и он заблуждал глазами по комнате, выискивая в окружающем кавардаке если не пачку сигарет, то хотя бы «бычок» приличных размеров. То ли рысканье это не укрылось от глаз священника, то ли тот вообще мысли читал… Поскольку тут же выдал с изрядной долей ехидцы:
– Ну, ты гляди – не успел очухаться, а уже нечистому покадить надо! Может, тебе еще и водочки тяпнуть охота? – во вроде бы участливом тоне собеседника скрытого яду было предостаточно.
От одного упоминания сорокаградусной Алексея замутило так, что пропали мысли и о сигарете. Зато обида взыграла с новой силой. Нет, понятно, святой отец, лицо духовное, поучать вроде как право имеет… Да и давай не забывай, дружище, что именно этот самый батюшка со своими спутниками жизнь тебе и спас – в отношении того, чем бы все закончилось без неожиданной подмоги, у Алексея никаких сомнений не было… Но зачем уж так вот! Действительно, как с дитем, да еще и недоразвитым. Насупившись, Алексей адресовал гостю один из тех фирменных милицейских «ласковых» взглядов, под которыми обычно самые матерые бандюки как-то вдруг моментально съеживались в размерах и, резко отставив «понты», начинали задумываться о вечном. На священника же этот более чем красноречивый взгляд воздействия не оказал ни малейшего. Улыбнувшись ласково, он продолжил беседу:
– Эх, Алеша, Алеша… Натворил ты дел. Запутался, заблудился – и за что хватаешься? Много она тебе помогла, водка-то? Память поправила, прошлое изменила, будущее указала? Себя понять помогла или, может, жизнь нашу сложную, о которой ты, оказывается, вовсе даже и не все знаешь? Убийство убийством не поправишь – особенно если себя самого убивать…
Вот тут Алексея проняло, что называется, всерьез. И не сколько оттого даже, что в нескольких простых словах незнакомый до сегодняшнего дня батюшка выложил перед ним как на ладони и непутевую его долю и еще более непутевые попытки эту долю, как говорили в старину, избыть… Нет…
