безотказно. Однако случившееся сбросило его с темного «олимпа» и моментально перевело в разряд старых маразматиков, неудачников, не умеющих обтяпывать свои делишки так, чтобы об этом не знал никто из непосвященных. Итогом падения стала «ссылка» в эту долбаную страну, да еще под начало к долбаной стерве Кейн.
Какой пыткой было общение с местными аборигенами – тупыми, жадными, заискивающе заглядывавшими в глаза и готовыми на любые унижения, лишь бы им в очередной раз подкинули «зелененьких»! Все, с кем здесь Джеку доводилось общаться, мнили себя великими революционерами, «провозвестниками новой эры» и борцами за свободу. Жалкие насекомые, недостойные быть даже пылью не то что под стальными копытами Темного повелителя, а под ногами таких его верных слуг и адептов, как Джеймс Морт! Твари, готовые не только продать, а и разрушить до основания собственную страну ради горстки долларов!
А секс? «Для удовольствия» ему предлагали каких-то двадцатилетних старух, не способных возбудить его дряхлое тело даже после лошадиной дозы «взбадривающего»! Нормально «оттянуться» удалось лишь один раз за все время, да и то, заплатив совершенно сумасшедшие деньги, и с детьми, которые были, похоже, из какого-то интерната для умственно отсталых. Да и развлечение вышло далеко не полным – дети остались живыми и целыми. Ну, почти целыми…
С кокаином тоже, кстати, были проблемы. В этой варварской стране достать его было не так-то просто. Мало того, «кураторша» Лили строжайше запрещала «расслабляться» во время работы. И приходилось терпеть, мучаясь так, что выть хотелось! Впрочем, в этом чудном городе, куда они приехали вчера, «порошком» удалось-таки разжиться. И пошла эта Лили в задницу! Сдерживать себя у Джеймса больше не было сил – особенно учитывая то, что придется чуть ли не всю ночь кривляться перед толпой местных уродов, сначала толкая фальшивые речи, а потом участвуя в их идиотском празднике, ничего общего не имеющего с тем старым добрым Хеллоуином, который он привык отмечать дома так, как положено адепту «черной церкви».
Если бы господин Морт потрудился узнать чуть больше о стране, которую он так презирал, и, в частности, о городе, который ему так понравился, он, возможно, знал бы, что к некоторым вещам, купленным в Одессе, нужно относиться с осторожностью. Особенно к вещам запретным, приобретенным нелегально и у тех, для кого ты не являешься постоянным клиентом. Прекрасный, по первому впечатлению порошок, которым Джек забил себе ноздри перед тем, как отправляться на публику, дал несколько нестандартный эффект…
…Сидя на верхней галерее за штабелем мешков то ли с какой-то давно просроченной строительной смесью, то ли с самым обыкновенным цементом, Алексей вот уже третий час наблюдал происходящее внизу со смешанными чувствами удивления и брезгливости. Понятное дело, ничего хорошего и благопристойного от собравшихся внизу ожидать не стоило изначально. Нормальные люди здесь и сейчас оказаться не могли ни в коем случае и ни в каком качестве. Но такое! «Обезьянник, ну чистый же обезьянник, блин!» – злобно подумал Леша, в который раз подавляя желание чихнуть. Куча гадского стройматериала, давшая ему укрытие, при малейшем неосторожном движении испускала мельчайшую и чрезвычайно едкую пыль, а сидеть абсолютно без движения не было уже никаких сил. Хотя собравшиеся внизу за сотворенными ими шумом и гамом не услышали бы, пожалуй, чих даже в исполнении гиппопотама, но правила незаметного сидения в засаде он старался соблюдать чисто рефлекторно.
На позицию они выдвинулись практически без проблем. Несколько замедлил продвижение по строительным лесам и проникновение через окно на галерею отец Александр, чье лицо с каждым метром подъема меняло цвет от просто бледного до нездорово-зеленоватого. К концу маршрута стало совершенно очевидно, что верхолазанье к сильным сторонам батюшки не относится – вот и довелось затаскивать его внутрь чуть ли не силком. Сейчас священник, придя в себя, все равно сидел с закрытыми глазами, лишь время от времени бросая взгляды вниз. Оно, с другой стороны, и понятно – если происходящее там категорически не нравилось Алексею, то святому отцу и вовсе было поперек души.
«Веселье» между тем разгоралось. Гремело во все децибелы нечто, по странной ошибке считавшееся собравшимися музыкой, и сами они орали и визжали на все голоса. Уже прошел конкурс на лучший «хеллоуиновский костюм», главным призом в котором, по глубокому убеждению Алексея, должна была бы служить путевка в сумасшедший дом. И желательно навечно. Уже закончилось надругательство над сельхозпродукцией в виде соревнования по вырезанию лучшего светильника из тыквы. Полным ходом, правда, продолжались иные «конкурсы» и «аттракционы». В одном из них, к примеру, участникам предлагалось мячами, выполненными опять-таки в виде хеллоуиновских тыкв, разбить максимальное количество выставленных в качестве мишеней… гипсовых распятий! Остальные «развлечения» были такого же пошиба. «Онижедети» оттягивались от души.
«Праздник», похоже, достиг своего апогея, когда в дальнем конце зала возникло движение, и сквозь густую толпу, расталкивая ее без всяких церемоний, к возвышению, расположенному в центре помещения, двинулась небольшая группка людей. В принципе, эти персонажи уже появлялись в самом начале, дав шоу старт. Еще тогда Алексей обратил внимание на главное действующее лицо – пожилого дядьку, явного иностранца, после нескольких фраз, пролаянных им в микрофон на до неузнаваемости исковерканном русском, перешедшего на английский язык, точно являвшийся ему родным. Судя по всему – неловким движениям, дерганой и сбивчивой речи и прочему, старый пердун был явно «под балдой». Сперва Леша погрешил на выпивку, на которую усердно налегало абсолютное большинство собравшихся, в том числе и явные малолетки, но потом понял, что ошибся.
Во время второго выхода «зарубежный гость» выглядел еще краше. Руки-ноги, похоже, слушаться его уже совсем не хотели, а лицо… Алексей не поленился воспользоваться биноклем, и увиденное с его помощью – покрасневшие, отчаянно слезящиеся глаза, текущие из носа сопли и слюнявая улыбка полу идиота, позволило сделать окончательный вывод. Дядечка нехило нанюхался! Впрочем, дальнейшие действия седого господина увели Лешины мысли в
