Потом неожиданно уселась к нему на колени и поцеловала. Брэнд только успел подумать, какой интересный эффект на нее оказало это средство, а после отдался ощущениям, которые могла подарить эта девушка.
Восхитительно гладкая кожа, горячие губки, немного неуверенные движения. Он прижал ее к себе так крепко, что Джен принялась хватать ртом воздух. Но отстраняться она и сама не хотела. Слишком долго это все тянулось, слишком долго они ждали, чтобы просто так все прервать из-за глупых страхов.
Брэнд вздрогнул, когда услышал голос Артена:
— Джен, открой, надо поговорить!
Они оба замерли, и в тишине можно было услышать, как бьются их сердца. Джен медленно подняла голову и покачала головой. Брэнд бесшумно хмыкнул, тяжестью своего тела заставляя ее лечь на койку.
— Джен!
Нет Джен, занята. И в ближайшие несколько часов будет доступна только для него. Дети обойдутся. Она обхватила его за шею, закрыла глаза, откинула назад голову и потянулась навстречу, недвусмысленно намекая на желание активных действий.
— Нельзя же так быстро, Дженни, — едва слышно прошептал Брэнд.
Сережка блестела в свете единственного ночника.
— У тебя что, фантазии нет? — сдавленно прошептала она. — До утра много времени.
Но Брэнд пока не собирался поддаваться на ее провокации. Все произойдет тогда, когда он решит. Джен возмущенно сверкнула глазами.
— Кто бы мог подумать, что я окажусь с тобой в постели, — протянул он. — Дженни, ты когда-нибудь себе такое представляла?
Она залилась краской. Отличительная особенность девушек со светлой кожей — они постоянно краснеют. И хотя Джен была не робкого десятка, рядом с ним она как-то терялась и краснела буквально через раз. Брэнду это нравилось. Ему нравилась вся она. Красивая, какая-то необычная, со всеми проблемами, вновь появившимися чувствами.
Брэнд почувствовал, что больше не может контролировать собственные чувства и желания. Но одну вещь он обязан был ей сказать.
— Знаешь, мне кажется, будто все это время ты берегла эмоции для меня.
Это напоминало сон. Из тех, что мучили меня, пока он был в тюрьме, а Миранда — у похитителей из «Амбивалента». Из тех, где я всегда получала больше, чем когда-либо в жизни.
Каждая клеточка тела чувствовала в несколько раз сильнее, чем обычно. Каждое прикосновение обжигало, отзывалось сладкой болью и дрожью. Все вокруг, начиная от запахов и заканчивая звуками, словно находилось не в этой реальности. Мир сузился до одного-единственного мужчины. Родного.
Действовал ли это Брэндов наркотик или просто само его присутствие лишало меня здравого смысла, размышлять не хотелось. А чего хотелось? Пожалуй, просто лежать и наслаждаться всем, чего я была так долго лишена. Поцелуями, возвращать их, не боясь ничего. Объятиями, в которых безопасно и хорошо. Самой ситуацией, когда он рядом и можно улыбаться, точно зная, что нет никакого подвоха.
Как приятно ошибаться в людях! Как восхитительно и чудесно смотреть в темные глаза Брэндона Эко и осознавать, что ты ошибалась и не собирается он предавать или выбрасывать, как надоевшую любовницу. И это знание идет откуда-то изнутри, окутывая уверенностью в том, что все будет хорошо. Прямо сейчас, прямо здесь.
— Произнеси мое имя, — попросил он, когда все мысли почти исчезли, оставив чистое, незамутненное удовольствие.
— Брэнд, — тихо пробормотала я.
И неожиданно самой понравилось, как это имя звучит.
— Громче, Дженни.
Повторила. Волнами накатывало беспричинное счастье.
— Чему ты улыбаешься? — спросил он.
— Я не могу улыбнуться?
— Не к добру это.
— Брэнд, полегче, я гибкая, но не настолько.
— А на мостик встать сможешь?
— Псих!
Каждое движение, каждый взгляд или каждое слово — ловишь его, запоминаешь, улыбаешься от приятного знания, что тебя кто-то любит. Причем весьма… кхм… активно.
— Я есть хочу.
