активности, особенно если вам ее предложат.
Не прошло и часа, как мы втроем – Уилла, Эдди и я – вышли из дверей госпиталя и направились к автомобилю. Солнце больно слепило меня. Эдди все время держался рядом, поддерживая меня под локоть. Я мог, конечно, сказать ему, что со мной все в порядке, что у меня проблемы не с ногами, а с сердцем, но его желание помочь было так трогательно, что пересилило мое желание показать всем, какой я бодрый. И я слегка оперся на него.
От госпиталя до нашего дома на Портер-сквер было недалеко. Но Уилла выбрала кружной маршрут, чтобы дать возможность увидеть шпили Гарварда, запруженную машинами Массачусетс-авеню и вообще суету дневного города. Вид пассажиров других автомобилей говорил о том, что все чем-то заняты: кто-то переезжал, кто-то был взволнован, или, наоборот, доволен, или скучал. Каждый прохожий тоже был чем-то занят, и все что-то держали в руках: стаканы с кофе, мобильники, планшеты. Казалось, что в стране издали специальный закон, запрещающий ходить с пустыми руками. Собственно, это был повседневный вид городских улиц, который поразил меня так, словно я его видел впервые, – волнующий и в то же время забавный. Казалось, жизни слишком много, чтобы можно было мгновенно все это переварить.
– Что-то не так, любимый? – спросила Уилла, заметив, что я устало вытираю лицо рукавом рубашки.
– Нет, все нормально. Я просто вспоминаю, насколько все это может быть хорошо.
– Что «все это»?
Я показал рукой за окно, затем большим пальцем показал на Эдди, сидевшего на заднем сиденье, а потом провел кончиком указательного по шее Уиллы.
– Вот это…
Глава 15
У Уиллы появилась идея пожениться.
Она спросила, что я думаю на этот счет. Я в свою очередь спросил, неужели она думает, что это хорошая мысль. На что она предложила мне заткнуться и отвечать на вопрос. Я сказал «да».
Это случилось в понедельник, менее чем через неделю после моей выписки из больницы.
Во вторник мы заказали на пятницу службу в церкви. После этого оставалось только почистить мой смокинг и зарезервировать места в нашем любимом ресторане, где мы запланировали обед после бракосочетания. Как оказалось, можно постоянно думать о том, что «мне осталось жить пару месяцев», и все- таки сыграть свадьбу за два дня без проблем.
Это, конечно, не значит, что у меня в целом не было сомнений по поводу правильности наших действий. Если мой проездной билет позволял мне проехать еще несколько миль, причем не очень много, это не означало, что я заслуживаю такую женщину, как Уилла. Она уже потеряла одного мужа и сейчас, на пороге сорокалетия, могла потерять еще одного. Вряд ли это было бы правильно. Однако она, в присущей ей убедительной манере, сказала мне, что затеяла все это не из-за того, что я как-то по-особенному выгляжу, а потому что ей так хочется. Потому что она любит меня. Примерно то же самое она сказала мне однажды, забравшись на меня на нашей постели, а я спросил, как она думает, Эдди уже заснул, а то вдруг он нас услышит.
– Просто получай удовольствие, – мурлыкнула она. – Можешь ты это сделать?
Как оказалось, я смог. Даже после того, как я всю свою жизнь убеждал себя в обратном, после всех появлений Эш, напоминавших мне, что подобные вещи: любовь женщины, стоны наслаждения, обещания – все это ненормально, я чувствовал огромное счастье и радость, встретив их.
И я чертовски хорошо чувствовал себя, когда мы с Эдди, самым близким для меня человеком, стояли рядом в церкви Марш Чейпел в студенческом городке Бостонского университета и одновременно обернулись в тот момент, когда органист играл «Весь божий мир ярок и прекрасен», чтобы увидеть, как Уилла идет между рядами. Она была восхитительна. Абсолютно. Она была так прекрасна в своих шелках и с волосами, в которые вплела ленту с цветами, что я просто забыл про все. Я не дышал, пока она не прошла навстречу мне почти половину пути, я чуть не задохнулся, сердце мое отчаянно колотилось, а узел на галстуке невыносимо стянул горло.
Это звучало как молитва, но даже когда я про себя произносил эти слова, я понимал, что обращаюсь с ними не к Богу. Я умолял Эш проявить жалость, которой она никогда не отличалась.
В церкви на скамьях сидела примерно дюжина гостей, включая священника и нас. Остальными приглашенными были друзья и родственники Уиллы. С моей стороны не было никого, кроме Лайла Кирка, потому что, собственно, я не имел друзей, которых мог бы пригласить. Моего издателя? Парня, который ведет мои дела? Наверное, не вовремя, но меня как-то озарило в эту минуту, что я многие годы разговаривал только с теми, кому сам же и платил за возможность поговорить со мной.
Кроме Эш. Впрочем, ей и не требовалось для этого приглашения.
Вот почему я испытал облегчение, когда, посмотрев на церковные скамьи, не увидел ее сидящей где-нибудь позади всех, или покачивающейся на органных трубах, или подсматривающей в приоткрытую дверь церкви. А ведь я был почти уверен, что так и случится.
