– Мы идем внутрь?
Это было скорее утверждение, чем вопрос. Чунчо не допускал и мысли о том, чтобы бросить Рамона и Хосе, и я с ним был полностью согласен. Предательство своих друзей – самое мерзкое из всех существующих прегрешений. Никакой связи с разнообразными религиями, в некоторых из которых предательство было возведено в культ, хоть и осуждалось на словах. Просто предавший друзей уже не заслуживает права называться человеком, и ничто не способно смыть этот позор. Впрочем, признаюсь честно, такого мнения придерживается небольшое число людей, те из нас, в ком еще не угасли понятия гордости и чести. Остальные же давно сменили гордость на приспосабливаемость, а честь – на возможность уютно устроиться в окружающем мире.
– Да, идем, – единственно верное решение, но никакого энтузиазма я от него не испытывал. – Самое странное, что именно такого шага они от нас и ждут. Остается только сделать его, и пусть они думают, что бы это могло значить? Врагов порой надо ошеломлять, вот мы и займемся этим полезным делом. Оружие у тебя с собой?
Чунчо продемонстрировал свой излюбленный «Хеклер и Кох», уютно дремавший в сложном подвесе с обратной стороны плаща. Заодно я увидел и то, что он, оказывается, щеголял в легком кевларовом бронежилете. Неплохо, весьма неплохо, пулю он выдержит не всякую, но от револьверных и выпущенных из малокалиберного автомата спасет. Сам ношу такой в любых опасных ситуациях. Оккультные знания, конечно, хороши, но я еще не дорос до того уровня, когда свинцовые сюрпризы становятся практически безвредными. Мда, вдвоем лезть прямо в заботливо распахную пасть, полную ядовитых зубов – это даже не безумный риск, а нечто более непотребное. А тут еще Эрнандес, скотина, нажрался до зеленых чертиков! Вроде бы слышит и частично соображает, но толку от него явно маловато будет.
– Слушай меня внимательно, пьянь несчастная. Останешься здесь и не подпускаешь никого к машине. Стреляй в каждого незнакомца, кто приблизится на более-менее близкое расстояние, – подумав немного, я добавил: – Увидишь знакомую физиономию – сразу не стреляй, но и близко к машине не подпускай. Если не послушаются – прострели для начала ногу. Помнишь о зомби?
– П-помню, – обдал меня Эрнандес волной жуткого перегара.
– А коли помнишь, то делай соответствующие выводы. Стреляй и постарайся попадать в головы, если только руки с перепою трястись не будут. Чунчо, пошли.
Если бы у меня еще оставались сомнения относительно того, что внутри здания нет живых людей, то они бы рассеялись при одном виде того, что раньше было Хименесом – добросовестным, пусть и несколько туповатым охранником. Сейчас он больше походил на безмолвное изваяние, хоть и поприветствовал нас несколькими вежливыми, ничего не значащими словами. Говорящая кукла, не более того, а все им сказанное было всего лишь заранее заложенными внутрь шаблонами поведения в конкретной ситуации. Чунчо потянулся было к автомату, чтобы ликвидировать возможную угрозу, но мне пришлось остановить его, казалось бы, вполне разумное стремление незаметным жестом.
Зачем, почему? И действительно, глупо оставлять у себя за спиной фактор угрозы. Но при более внимательном изучении ситуации становилось ясно, что смерть одной из марионеток хунгана не осталась бы им незамеченной. Нелегкий выбор, каждый из вариантов сулил как выгоды, так и неприятности. Хм, а почему бы не совместить положительные аспекты и не отбросить отрицательные? Хунган почувствует лишь смерть своего творения, но никак не изменения в его состоянии. Исключением являлось бы только оккультное воздействие, никак не входящее сейчас в мои планы.
Я определенным образом дернул рукой, и из нарукавных ножен в мою ладонь выскочил узкий трехгранный стилет, больше похожий на хирургический инструмент, чем на орудие убийства. В следующую секунду эта стальная игла вонзилась в шею зомби, аккурат между шейными позвонками, не убив, но надежно парализовав. Своего рода хирургическая операция, тонкая и изящная… Теперь хунган никак не сможет понять, что одна из его марионеток некоторое время не способна функционировать – зомби не умер и оккультного воздействия также не было. Я извлек стилет, вытер его об одежду зомби и убрал обратно в ножны под одобрительное хмыканье Чунчо. Он наверняка думал, что я просто-напросто прикончил существо, но это сейчас не имело ни малейшего значения.
Скверно поставленный спектакль продолжался и внутри… Под словами «скверно поставленный» я имел в виду лишь то, что он мог ввести в заблуждение исключительно тех, кто ничего не понимал в оккультных науках, а вдобавок не обладал умением замечать незаметные детали. Меланхолично протирающий стаканы бармен казался вполне естественным, но все дело в том, что он НИКОГДА не делал этого из-за природной лени. Аугусто, один из бойцов Рамона, тоже выглядел чуть-чуть не так – он очень редко сидел за крайним столиком. При желании реально было найти и еще несколько подозрительных мелочей, но это было лишним – все и так было ясно. Эх, Рамон, Рамон… Я ведь говорил ему о необходимости замечать любые изменения в обстановке и о том, что подобное умение способно спасти жизнь в трудную минуту.
Легкий тычок пальцем в бок, полученный от Чунчо, дал понять о его срочном желании что-то передать. Начерченная в воздухе буква «р» и легкое пожатие плечами, а потом резкий взмах ладонью по широкой дуге. Понятно, он спрашивает, где находится Рамон, и, в случае, если мне это известно, предлагает прикончить находящихся здесь существ. Разумно, логично, эффективно. Так и сделаем. Легкий поисковый импульс, на грани восприятия, такой вряд ли можно засечь, поскольку он почти сливается с естественным магическим фоном. К тому же энергетические потоки уже успели основательно взбаламутить… Есть, засек! С кем-нибудь менее знакомым такой трюк бы не прошел, но с давними друзьями достаточно минимальной мощности поискового импульса – он и сам притягивается к давно знакомой ауре.
Неприятно… Оба, и Хосе и Рамон, находились в той самой комнате, расположенной за потайным коридором и перекрытой бронедверью. Количество же
