которые шли колонной, протоптали целую тропу от своего бывшего лагеря до нашего, так что найти нас труда не составит, поэтому засаду требовалось поставить дальше от лагеря. Более того, не в одном месте, а в двух, на разных дорогах. Вот этим Воронин и занимался. Про то, что наш обоз немцы уже наверняка ищут и знают о том, что мы побывали в трёх селах, я догадывался. Вот и поставил на той дороге, где ожидались преследователи, пулемёты в засаде.
Насчёт второго мотоцикла, что был отдан в мотоциклетный взвод, так он обнаружился в лагере за штабным домиком. Как оказалось, это был лёгкий посыльный одиночка то ли французского, то ли английского производства. В лагере была своя машина, грузовик, но из?за серьёзной поломки его три дня назад отбуксировали в ремроту, не удосужившись прислать замену. Только раз в пять дней другой грузовик привозил продукты. Вот и всё.
По моему плану бойцы, переодетые в немецкий патруль, организуют два поста, мотоциклы для ширмы как раз поспособствуют маскировке, чтобы их приняли за настоящий патруль жандармерии. Задача поставлена, осталось только ожидать результатов, а мы занялись формированием мангрупп.
По штату, который я написал, их вид был таков. Обычный пехотный взвод, сформированный согласно штатам Красной Армии, мотострелковый взвод, сформированный по набросанным мной штатам, миномётный взвод, пулемётный, мотоциклетный, выполняющий функции разведки и передового дозора, взвод управления, взвод противотанковых орудий и броневзвод. Как уже стало понятно, пехотный взвод выполнял функции обороны и прикрытия, мотострелковый будет жёстко ориентирован на штурмовые бои. То есть для атак. Все подразделения должны иметь авто- и мототехнику. С бронемашинами и танками сложнее. Там как получится.
Это я описал две мангруппы, которые будут действовать отдельно от основного подразделения, где будет находиться штаб соединения, держа связь с помощью радиостанций. Радисты у нас были, пятеро, осталось затрофеить рации.
В основном же подразделении, кроме всего вышеперечисленного, я планировал усиленное тяжёлое вооружение. Это бронерота, батарея тяжёлых миномётов и при возможности пушки, например, лёгкие гаубицы. Кроме них уже началось формирование, разведывательно–диверсионного, сапёрного и санитарного взводов.
Штаты ещё утрясались, и пока шло формирование основной, главной мангруппы одновременно с формированием штабных подразделений. Но отвлекло меня не это, разведчики, которые исследовали окрестности, нашли брошенный склад боеприпасов, вот я и ездил туда изучить, что же такое нашли. То, что артвооружения, я был в курсе, но по маркировкам бойцы не смогли определить, что же это. Как они сказали: не по–нашему писано.
Обед я пропустил, но зато узнал, что это была шрапнель французского производства для трёхдюймовок. Орудий рядом не нашлось, поэтому я приказал бойцам поискать их позиции в округе, может, найдут. Пока новостей не было.
Закончив с обедом, я встал с поваленного ствола дерева, на котором сапёры топориками вырубили удобную скамейку, сидеть приятно, вернул котелок бойцу, который как раз вернулся за ним, и, протерев платком ложку, сунул её на место, за голенище сапога. После этого я направился в штаб. Меня не искали и не мучили вопросами, так что уверен, всё идёт по порядку и моего присутствия пока не требуется, но проинспектировать, что успели сделать мои штабные командиры, следовало. Этим я и решил заняться.
— Ну что там? – спросил у меня Семёнов. Он занимался формированием артиллерийских и миномётных подразделений, поэтому не мог отвлечься на поездку со мной. А любопытство его глодало.
— Шрапнель для трёхдюймовок. Хороший материал для мин в случае засад. Шрапнель для этого подходит идеально. Отличные МОНки получатся.
— Послать людей и повозки за ними? – деловито спросил Смелов, который тоже с интересом прислушался к моему рассказу.
Сейчас он выглядел куда лучше, чем вчера. В моём запасном обмундировании он смотрелся настоящим командиром РККА. Только фуражка, несмотря на попытки вернуть ей первоначальный вид, так и казалась блином. Ну, помялась она у меня в вещмешке, что тут сделаешь?
— Не нужно, пока без надобности. Уходить мы будем в ту сторону, заберём часть по дороге. Я там часового оставил, – наклонившись, я отметил на карте месторасположение обнаруженного склада. – По виду склад батальонный, ящиков со снарядами не так много, на батарею. Всё прикрыто старой масксетью, он находится в овраге в глубине леса, в полукилометре от опушки.
— Хорошо, чуть позже займёмся им, – кивнул Семёнов.
— Что там с людьми? – спросил я, уточнив: – Мне нужно точное количество вместе с ранеными и больными.
Ответил Смелов, ему это по должности полагалось делать.
— На данный момент в строю шестьсот семнадцать бойцов, сорок три младших командира и восемь средних. На излечении в санвзводе находится пятьдесят три раненых и больных. Согласно рапорту военврача третьего ранга Семёновой, остро необходимы лекарства и перевязочный материал.
— Добудем, – уверенно кивнул я. – Я уже знаю, где тут ближайший немецкий госпиталь.
Тут меня отвлёк удивлённый возглас бойца, что стоял на часах возле штаба. Обернувшись, я улыбнулся, разглядывая мелькавшие среди деревьев человеческие фигуры. Сработало.
Именно это чувство у меня поднялось в душе, когда я разглядел среди наших обряженных «немцев» из формируемого под моим личным патронажем диверсионного взвода настоящих немцев со связанными руками, что шли под конвоем к штабу.
— Мне нужен доклад по продовольствию. Позже доложите, – быстро приказал я Смелову и вышел из штаба.
— Хорошо, – кивнул тот.
