вцепившиеся в мрамор и оникс помоста.
И Сафасс-Тин заговорил на древнем языке с давно вышедшими из употребления оборотами:
- Сыны, возьмите таблички для письма. Возьмите стило и пишите на табличках утерянные великие Принципы.
Два стражника повиновались, как автоматы. Они послушно стали писать под диктовку короля-колдуна: Когда заря окрасила стекла, Сафасс-Тин сказал:
- Достаточно, о сыны. Мы возобновим книгу. Отдыхайте.
Стражники выпустили орудия для письма из рук и упали по обе стороны трона, истощенные смертельной усталостью.
Сафасс-Тин встал и, не глядя на стражников, вышел из тронного зала и прошелся, как хозяин, по всему пустому дворцу.
Проходя мимо зеркала из полированного металла, он заметил, что он голый. Он прошел к сундукам, открыл их, выбрал тунику Главного Жреца и надел ее. Она позволяла видеть его татуировку на руках и половину на груди. Он надел священные браслеты и диадему. Эти украшения давно было решено отдать в переплавку, но никто не осмеливался дотронуться до них.
Король прошел на террасу, выходящую на столицу, облокотился на баллюстраду и ощутил растущий шум в нижних кварталах. Легкая улыбка заиграла на его лице, когда он увидел горящий вдали Новый Дворец.
К нему обратился тихий голос внутри. У этого голоса не было слов, он в них не нуждался, он оперировал точными образами. И король понимал малейшие нюансы этого голоса, его смесь почтительности и фамильярности, страх и мольбу, умеряемые мужественным достоинством. Голос говорил:
- Сафасс-Тин, или великий король, или… не знаю, как полагается тебя именовать.
- Зови меня Господин, но вообще это не имеет значения.
- Ладно, как хочешь: Господин, я отдал тебе свое тело, свою кровь и все остальное. Меня зовут Лоран и я землянин. Твоя мумия буквально пытает меня, мой Господин Сафасс-Тин. Извини меня, но мы отвыкли обращаться к королям.
- Я понимаю.
Вот и отлично. Черт побери, и подумать только, что это случилось со мной, Лораном, простым парнем, любящим жизнь, опасность, девушек и искреннее веселье! Я просто не могу этому поверить. Может, я сплю? Сафасс-Тин, скажи, не сплю ли я?
- Ты не спишь.
- Ясное дело! Но я хотел бы спросить, при чем я во всей этой истории? Я уже сыт по горло всей этой историей. Я все отдал тебе, Сафасс-Тин. Всего себя без остатка. Должен признаться, не по своей воле - надо быть сумасшедшим, чтобы добровольно согласиться на такую вещь. Что ты хочешь со мной сделать?
- Ничего, иноземец.
- Как это - ничего? Объясни, пожалуйста.
- Ты… ты исчез из этого мира, иноземец. И я ничего тут не могу поделать. Тебя выбрал случай, чтобы сыграть эту тягостную роль. Ты вернешься в космос. Я ничего не имею против тебя и, если бы я мог, я вернул бы тебя к своим. Но это невозможно. Но успокойся, смерь не страшна. Ее, в сущности, не существует. Просто ты войдешь в другую жизнь.
- Так говорят… А как там, с другой стороны?
- Нельзя, собственно, говорить о другой стороне, потому что их тысячи… Поверь мне, ты не пожалеешь ни о чем. Ты сам увидишь, что в твоей судьбе нет ничего страшного.
- Ах, черт… Мне это вовсе не улыбается, заешь ли! И как такое могло случиться со мной? Я знаю, что повторяюсь, но пойми меня: я никогда не верил в магию.
- Магия - это наука, только она еще не сведена к уравнениям. Ты веришь в науку?
- Да… Ладно, не будем больше говорить обо мне. Раз уж я пропал, так пропал, ничего не вернешь? А земляне, а Треугольники? Что произойдет? Ей-богу, исчезну с легким сердцем, если Земля возьмет верх.
- Ты мне нравишься, чужеземец, потому что сказано: тот, кто делает свое дело до конца, достоин всяческого уважения. Успокойся: Треугольники покинут Заркас и более никогда не появятся в этой части Галактики. А теперь помолчи: мой народ идет ко мне, и я должен говорить с ним.
- Еще одно слово, Сафасс-Тин. Я хотел бы проститься со своим старым товарищем Дарселем. И потом… Я знаком с одной девушкой, она ждет меня на Земле. Я хотел бы…
- Я понимаю, ты будешь удовлетворен насчет своего друга и землянки, которая тебя ждет. Сафасс-Тин держит свое слово. Ты увидишь своего друга и попрощаешься с ним. А что касается девушки, она пойдет с тобой в большой Космос и даст еще тебе радость.
- Как? Нет, подожди, Сафасс-Тин, я не хотел бы…
- Молчи, чужеземец. Мой народ идет.
Толпа поднималась на холм. Слишком многочисленная, чтобы удовольствоваться дверями, она опрокидывала решетки и шла по лужайкам. Крича, она сгрудилась на огромном пространстве под террасой. Один жрец поднял глаза и закричал, указывая пальцем:
- Сафасс-Тин!
Толпа упала на колени. Все головы склонились одна за другой, как колосья, поваленные ветром, и восторженно бормотали.
Небо вибрировало. Тучи Треугольников затмили дневной свет.
И тогда поднялся громкий голос Сафасс-Тина. Он наполнил пространство, он покрыл шум Треугольников. Он несся дальше таинственными путями, и каждый туземец на своем Заркасе, в глубине джунглей и в затерянных деревнях Плато, слышал этот голос в своей голове. Голос говорил:
- Я, Сафасс-Тин, вернулся в час опасности, как было сказано в пророчестве. И мой народ узнал меня и пришел ко мне. О, мой народ, ты слишком долго шел за дурными пастухами! Почему вы хотите выгнать людей Земли и почему вы доверяете этим? - он указал пальцем в потемневшее от космических кораблей небо.- Сказано: тот, кто дышит моим воздухом и протягивает мне руки, тот, кто уничтожает мои верования и разделяет со мной знания, тот мой брат. И сказано еще: тот, кто придет давать мне советы насилия и будет стараться отделить меня от моего брата, тот, кто приносит мне льстивые слова и ничего больше, тот, кто хочет строить города далеко от меня, там, где замерзает море, тот мой враг, даже если он принял мою внешность, потому что эта внешность всего лишь ложь и обман.
О, мой народ! Ты принял знание, которое предложили тебе Земляне. И это было правильно, и это было хорошо. Но ты отказался от своего древнего знания, и это плохо. И земляне не требовали от тебя этого отказа. Зачем отказываться от одного знания ради другого, почему не сохранить то и другое? Наука ваших братьев берет все снизу и деталями, а ваша - сверху и ансамблями. Две дороги скрестились и сказано, что это приведет вас к вашему благополучию.
Король говорил еще долго, и народ понимал не все его слова. И хотя не все было понятно разумом, оно было одобрено сердцем.
И, наконец, король сказал:
- Мой народ не нуждается в железных машинах, чтобы изгнать врага. Мой народ не нуждается в больших скоплениях материала. Разве мой народ не умеет сражаться разумом? Разве мой народ разучился сражаться так, как бывало во времена его славы и величия?
- Нет,- выкрикнул жрец,- мы все еще умеем! И вся толпа разразилась грохотом восклицаний:
- Мы еще умеем, Сафасс-Тин. Мы еще умеем сражаться, как сражались наши отцы! Мы умеем!
Один за другим они подняли глаза к небу и устремили свои взгляды на Треугольники. И их ненависть выходила через глаза.
И все увидели, как один Треугольник вдруг загорелся, потом два, потом сотни… А остальные внезапно исчезли. Они бежали через субпространство.
И король приказал народу сосредоточиться и перенести свою ненависть на полюса. Он приказал им и
