покопаться в памяти и узнать, что это высшая форма неуважения к наследному принцу. Опять же, только его отец мог отдать распоряжение о приземлении антиграва не наверху, возле комнат принца, а внизу, где живет прислуга.
Я посмотрел на слугу, но тот был невозмутим. Делать было нечего, и я вышел из антиграва, сразу попав в руки к трем клаксонам в силовой броне, на груди которой была четкая эмблема в виде трех уходящих в небо кораблей. По дерганию сознания принца я понял, что передо мной личная гвардия отца, она же – служба безопасности на даготе.
– Кто распорядился? – Я обязан был спросить. Чтобы подчиниться особям из низшей касты воинов, нужно было, чтобы они имели прямой приказ от отца.
– Глава Дома, – подтвердил мои опасения один из воинов. – Ваше оружие, принц.
Я снял фазор, прикоснувшись к рукояти, деактивировал цепи управления и наведения и только затем протянул ему оружие.
– Я запомню вас, – сквозь зубы сказал я, поскольку принц сделал бы именно так.
Моя угроза подействовала на воинов. Мои права на правящее место были весьма высоки, даже если я не буду прикладывать усилий к устройству для братьев «несчастных случаев» – веселой игре всех клаксонов касты жрецов.
– Простите нас, это приказы господина. – Тут уже передо мной склонились все трое. Эта маленькая победа потешила эго принца.
Под их конвоем я проследовал в комнаты, принадлежавшие слугам. Отец принца знал, как унизить этого самовлюбленного болвана. Оскорбленный принц просто кипел от гнева. Оставив меня в комнате, воины ушли.
Я огляделся. Стол, тумбочка, шкаф, кровать, санузел – все, что нужно для жизни обычному слуге. Не успел я заглянуть в шкаф, как в дверь вошел здоровый клаксон с темно-желтым переливом тела, правда, без рудиментарных крыльев.
«Нижняя ветвь Дома, дознаватель службы безопасности», – подсказало мне сознание принца, порядочно перетрусив при этом.
«Ага, по положению он ниже меня, но вот должность у него максимальная, что может достичь особь младшей ветви правящего Дома пятого дагота», – понял я.
«Личный доверенный отца», – из глубины пожаловалось мне на дядю сознание принца.
Я углубился в воспоминания и увидел пару стычек принца со своим дядей, в которых он всегда проигрывал опыту и уму дознавателя.
– Слава Повелительнице, Усул-ал-гонос, – поприветствовал меня он, присаживаясь на стул.
– Вечная слава, дядя. – Я назвал его без должности и не по имени. Это был ответ на встречное завуалированное оскорбление. Говорить о ком-то без упоминания титула значило выразить неуважение, а это прямой путь к вызову на ануори-эдоча.
– Я здесь, чтобы представлять тебя в трибунале, который состоится через три дня. – Фасеточные глаза клаксона были бесстрастны, но по состоянию принца я понял, что родственничек рад моей оплошности.
– И что тебе нужно? – грубо спросил я.
– Всего лишь чтобы ты подписал документы. – Он протянул мне прозрачный лист тончайшего пластика и включил голографический текст.
Я пробежался глазами по тексту и недоуменно посмотрел на дядю.
– Это шутка?
Сознание принца стало бурно протестовать, и я его понимал. Протянутые мне документы были соглашением на союз с дочерью главы Дома второго дагота.
– Нет, это требование твоего отца, если ты хочешь и дальше оставаться наследным принцем. – Злорадству дяди принца не было предела.
Принц был категорически против подобного договора, и я, нырнув в его сознание, увидел почему – союз означал конец вольной жизни. Женские особи заведовали в империи клаксонов самым важным – продолжением рода. Только они выдавали разрешение на вступление в союз, а то, что мужчины занимали все высшие посты в империи, никого не обманывало. Никто, находясь в здравом рассудке, не станет спорить с хранительницами, ведь если тебе не дадут выбрать спутницу, можно остаться без потомства навсегда. Конечно, находились фанатики, которым было все равно, но и на таких находили управу, воздействуя целиком на их Дом угрозой бездетности.
Я понял, зачем отец принца устроил это представление. Ему нужно было морально подавить сына, чтобы тот принял нужное решение. Потеря одного корабля никого не волновала.
– А если я откажусь? – Роль принца нужно было отыгрывать до конца.
– Трибунал, приговор – и вот ты уже не служишь на Флоте, – предельно ясно ответил дядя.
Принц внутри меня вздрогнул от такой угрозы – невозможность быть военным автоматически делала особь неполноценной. Будь ты хоть трижды наследный принц, подобный приговор значил потерю всего.
– Хорошо, я согласен. – Я взял лист, читая брачный контракт. – Но, поверь мне, дядя, вы все очень скоро сильно пожалеете, что сделали это насильно.
– Как-нибудь переживем, – спокойно ответил тот, – с завтрашнего дня вы считаетесь едиными.
«Муж переезжает жить к жене», – с тоской прокомментировал принц.
