столике. Тапочки в разных углах комнаты. Мельком подумалось, что все эти вещи так и лежали на своих местах со вчерашнего дня. А кое-какие — и с позавчерашнего, и даже с позапозавчерашнего. Лилия терпеть не могла наводить порядок, утверждая, что прекрасно помнит, куда, скажем, швырнула заколку для волос, но если уберет ее на полочку у зеркала, то точно забудет, где искать.
— Лилия, — прошептал Вальтер, делая шаг в комнату. — Лилия, что случилось?
Прошмыгнув мимо его ноги, Левиафан кинулся к своей миске, разочарованно брякнул пустой посудиной и уставился на человека, весьма недвусмысленно скривив морду. «Или ты сейчас находишь, чем меня покормить, — читалось на ней безо всякого переводчика с кошачьего, — или я через минуту буду закусывать тобой!»
— Сейчас, — послушно кивнул Вальтер. Сунулся в стенной шкафчик, где подруга держала кошачий корм. Нашел защищенный заклинанием от порчи пакет с рыбой, осторожно распутал защитные чары и вывалил половину содержимого в миску. После чего возобновил заклинание и вернул пакет с остатками корма на место.
Получив свою порцию, кот зачавкал с таким довольным видом, словно больше ему ничего не было надо. С едой он расправился мгновенно и, облизав усы, пошел в обход комнаты, заглядывая во все углы. Внимательно обнюхал вещи хозяйки, коврик у порога, подушку, запрыгнул на письменный стол, с него на подоконник, потом вернулся на пол, покопался в лотке, затем на минуточку нырнул под кровать и вылез из-под нее с крайне озадаченным выражением морды.
Вальтер невольно улыбнулся, но тут же посерьезнел.
— Она ушла, — сказал юноша коту. — Но непременно вернется. Ты же знаешь нашу Лильку. Надо только немного подождать.
— Муф-ф, — согласился кот и запрыгнул на постель. Потоптался на подушке, устраиваясь поудобнее, свернулся калачиком и прикрыл глаза. То ли уснул, то ли притворился спящим.
Юноша уже протянул руку, чтобы погладить кота, но передумал. Вместо этого он поправил кое-как скомканное одеяло, разгладив складки. Затем машинально поднял несколько валявшихся на полу вещей, нашел им место на полках. Заодно аккуратно свернул брошенную университетскую накидку, выставил тапочки и прочую обувь в рядок рядом с ковриком. Он делал это по привычке — как у себя в комнате любил поддерживать порядок, так и тут. Альфред всегда удивлялся — как это так, сын герцога, привык со слугами жить, а сам чуть ли не посуду моет. На что Вальтер ответил: «Если ты не умеешь что-то делать, как ты можешь от других требовать умения?» Хлопоты давали ему возможность отвлечься и подумать, а заодно служили как бы оправданием его пребывания в комнате. Вот сейчас откроется дверь, на пороге возникнет Лилия и перво-наперво спросит: «А ты что тут делаешь?» И самым правильным в такой ситуации будет: «Вот, решил немного прибраться…» Она, конечно, рассердится, но лучше гнев, чем равнодушие. Человек может пережить все, только не пренебрежение.
Но чем дальше, тем тревожнее делалось у юноши на душе. Время шло. А девушки все не было.
— Я пошел ее искать, — сообщил он мирно спящему коту. — А ты… ты подожди ее тут, ладно? Не исчезай больше!
— Мм-мр-хрр, — был ответ.
Прикрыв за собой дверь, Вальтер остановился в коридоре, озираясь по сторонам и раздумывая над тем, где же ему искать Лилию Зябликову.
2
Лилька сама не знала, где находится. То есть, если бы у нее спросили сейчас, она бы без колебаний ответила: «В темноте!» — потом подумала бы и добавила: «В тесноте». И на этом все.
Она очнулась некоторое время назад и сперва просто лежала, пытаясь унять боль в мышцах. Спазмы и судороги накатывали волнами, девушка даже всхлипнула несколько раз от боли, но вскоре побочный эффект миновал, в теле осталась только слабость. И сухость во рту.
Тьма была кромешная. Лилька зря таращила глаза, зря пыталась активировать ночное некромантское зрение — без толку. Никто не может ничего видеть там, где нет пусть даже слабого источника света. Поэтому в пещерах и на морских глубинах многие организмы обзавелись собственными «лампочками». Светится плесень и некоторые виды грибов, светятся светляки, свет исходит от приманки, на которую хищник ловит жертву. А здесь…
После того как девушка сообразила, что кругом полный мрак, она запаниковала. То есть страх был первым чувством, которое она испытала. Только, пока не отошли мышцы, студентка думала лишь о боли в руках и ногах, а потом, когда поняла, что ничего не видит, на нее накатило. Отчаянный крик вырвался из груди, заметался, почти не рождая эха.
— Мама! Мамочка! Спасите! — кричала Лилька. — Помогите! Мама! Я не хочу умирать!
Крик оборвался отчаянным хрипом, и девушка дала волю слезам. Ей было так страшно, что она рыдала до тех пор, пока слезы не кончились сами собой. Осталось одно отчаяние. Тяжелое, выматывающее, заполняющее всю душу без остатка. И страх смерти.
Да, она тут умрет. В темноте, всеми забытая и заброшенная. Никто не узнает, где она. Никто не придет на помощь. Умирать она будет долго и трудно
