отвлекать вроде любовных переживаний, то это ведь тоже можно считать заменой счастью? В самом крайнем случае, если будет совсем невмоготу, можно перевестись на другой факультет — ему уже предлагали и алхимиком стать, и в боевые маги записаться… И потом, иногда даже мысль о том, что любимого человека сделал счастливым, уже сама по себе награда! Кроме того, он же только третий сын герцога, да еще и рожденный от мезальянса. И будущий некромант к тому же… А некроманты очень редко женятся. В лучшем случае они обзаводятся семьями только после сорока, а то и пятидесяти лет, когда возраст и здоровье уже не позволяют носиться по кладбищам и воевать с упырями. Тогда некромант остепеняется, устраивается поудобнее, обзаводится «надежной гаванью», обрастает учениками… Исключения бывают, но редко. А у него к тому же есть неплохой шанс стать придворным некромантом. В этом случае о браке с дочерью кузнеца придется забыть. Родители подыщут невесту с родословной и состоянием… Нет, даже правильно, что он решил отойти в сторону. Ах, Лилия, Лилия!
Он покосился на идущую рядом девушку.
Лилия Зябликова ему нравилась с первого курса, с того самого дня, когда волею случая они впервые оказались за одной партой. Студенты обычно рассаживались кто где хотел: девушки на первые ряды, юноши подальше. А они оба слегка замешкались и оказались где-то посередине. Лилия тогда поразила его решительным характером. Она половину лекции возмущенно фыркала, оттого что не удалось занять местечка получше, а Вальтер ломал голову, кого же она ему напоминает. И лишь когда та, во время перерыва резко поднявшись, отбросила с лица прядь волос, понял — его собственную маму. Та же решимость, то же желание идти до конца, те же пылкие чувства. И, как оказалось, схожие биографии. Ибо нынешняя графиня фон Майнц тоже выросла не в замке. Правда, ее отец был главой гильдии ювелиров и держал дом на широкую ногу, не уступая, а может, и превосходя в роскоши некоторых мелких дворян. Но и метили обе молодые женщины в разные цели — мать Вальтера стала графиней, так как у ее отца было достаточно средств, чтобы купить дочери титул баронессы, дававший возможность выйти замуж за дворянина и превратиться в графиню. А Лилия Зябликова, дочь Мартина Зяблика, кузнеца, изготавливающего мечи на заказ и имевшего собственное клеймо, хотела, как и многие девушки на курсе, влюбить в себя молодого декана, Виктора Вагнера.
Вальтеру нравилось ее упорство. Нравилось, как она упрямо, раз за разом, предпринимает отчаянные попытки обратить на себя его внимание. Тут были и записочки, вложенные в конспекты. И нарочито неправильное поведение, когда декан просто вынужден был сказать: «Останьтесь после занятий, я с вами разберусь!» И сотни мелких женских ухищрений. Все безрезультатно. Виктор Вагнер был атакован таким количеством влюбленных девушек, что приобрел что-то вроде иммунитета на женские чары. Нет, время от времени его все-таки видели с какой-нибудь студенткой, но это было так редко и отношения продолжались столь недолго, что никто не верил в то, что он когда-нибудь женится.
Но Лилька — и еще несколько упрямиц — не оставляла попыток. И в какой-то момент Вальтер понял, что его перестало это забавлять. Что он не хочет отдавать Лильку какому-то декану. Что такая девушка нужна ему самому.
Но было поздно. Лилия настолько привыкла видеть в нем друга, настолько привыкла относиться к нему, как к тени, что даже, кажется, мужчину в нем не видела. Порой она обращалась с ним, как с подружкой, не стесняясь сплетничать или плакаться ему в жилетку. А он что? Он утешал, уговаривал, поддакивал — и мучился.
И вот теперь…
Лилька шла по улице и внимательно посматривала по сторонам. Она выглядывала прохожих, которых в этот теплый денек раннего лета на улицах было много. Погода стояла дивная, еще ощущалось дыхание недавно ушедшего холода. Пахло землей, свежей выпечкой, цветами, душистым сеном — прямо перед ними двигалась подвода, доверху груженная уже подвяленной травой. Видимо, для конюшен какого-нибудь лорда, проводившего время в городе.
К некоторым прохожим девушка делала шаг навстречу:
— Простите, вам кот не нужен?
В большинстве случаев прохожие шарахались в сторону, качая головой:
— Нет. Обойдусь. Спасибо.
Женщины задерживались подольше. Одна пожилая матрона пожелала взглянуть на котика. Лилька с готовностью приоткрыла крышку корзинки, и оттуда вылетела когтистая лапа. Растопыренные когти махнули по воздуху, на волосок не дотянувшись до носа женщины.
— Мур-ряу, — басом предупредили изнутри.
— Ой! — Женщина отпрянула. — Это… котик?
Корзинка тихо, но зловеще завывала.
— Котик, — кивнула Лилька.
Вальтер подобрался поближе, на всякий случай положив руку на рукоять короткого «городского» меча, который носил вместо «учебного» ножа. Не то чтобы всерьез собирался защищать девушку от пожилой женщины, просто движение возникло само по себе.
— И… сколько ему месяцев? — с опаской поинтересовалась женщина.
— Почти шесть… лет, — призналась Лилька.
— Жаль. — Женщина даже воспрянула духом. — Если бы ему было меньше года, я бы его взяла. А так… извините, молодые люди!
И она направилась своей дорогой.
