оказался почти у паланкина.
Мы приближались к узкому перекрестку, когда я бросил взгляд налево: с пересекающейся улицы ехала огромная повозка, мой машинальный взгляд направо увидел такую же повозку с другой стороны.
В голове застучали молоточки, и я кинулся вперед и успел проскочить прямо перед повозкой, но меня все-таки зацепило торчавшей осью колеса. Когда я буквально через секунду, чертыхаясь, вскочил на ноги, паланкин лежал на земле, около него лежали негры с торчавшими из них арбалетными болтами.
Четыре замотанные в плащи фигуры, выскочившие из повозок, возились рядом с ними. Вот один из них бросил девушку на плечо, и они побежали в ближайший проулок. Когда они заворачивали туда, я уже развил первую скорость, стараясь бежать как можно тише, что в моей мягкой обуви было нетрудно. Только завернув за угол, краем уха услышал треск досок и материи на телегах – это этериоты наконец прорвались через заграждение. Подивившись про себя, как все было рассчитано у похитителей, прибавил скорость. Догнав бегущих, я остановился на долю секунды, выхватил метательные ножи – и два похитителя упали. Один из оставшихся в живых обернулся и, увидев меня, остановился и спокойно ожидал. Я на ходу метнул нож, но противник легко ушел в сторону. И так же легко ушел от первых моих ударов. Его тряпки слетели, и он остался в одной набедренной повязке. Молодой жилистый парень восточного типа ничего не мог противопоставить мне, кроме ловкости, но я терял время. И все же я его подловил: от моего удара в переносицу он без звука упал на землю. Я побежал дальше. Влетев на улицу, ведущую к заливу, я увидел, как оставшийся в живых похититель бережно укладывает девушку в лодку и пытается распутать цепь, которой лодка привязана к бревну на берегу.
«Ха, думали, здесь уже не надо торопиться? Вот была бы веревка – ты бы, сучок, от меня ушел», – думал я, прыгая сверху на похитителя. Мои сто десять килограммов упали ему на плечи, он заорал от боли и свалился на дно лодки, и я вместе с ним. Когда повернул его лицом к себе, он был жив, но руки и ноги безжизненно раскинулись в стороны.
– Вот же, блин, перелом шеи, не повезло – никаких свидетелей.
Я плеснул водой ему в лицо. Поднялись веки, и на меня смотрели темные глаза семита.
«Еврей или араб? – подумал я. – Да нет, что тут евреи забыли, – наверняка это арабы».
И что-то довольно ловкие, пожалуй, почти такие же, как мои парни сейчас.
Я наклонился к нему и на своем хреновом арабском языке, выученном еще на спецкурсе, начал допрос. Парень был стойким, но и я не пальцем деланный, и в конце концов я услышал слова «федаи»[23] и «Ибн-Саббах»[24]. Я содрогнулся – это был настоящий противник, и вот теперь мне придется крепко и хорошо подумать. Единственное – Хасан ибн-Саббах даже не подозревает, насколько много я про него знаю.
Когда в свое время я перешел в отдел планирования специальных операций, мне пришлось узнать много нового. Нашему руководителю нужны были люди с широким кругозором. Из-за чего мы все частенько сидели в библиотеках и готовили рефераты по интересующим его темам. Вот и мне пришлось пару месяцев сидеть в библиотеке и изучать деяния Хасана ибн-Саббаха – Старца горы, создателя одной из самых эффективных тайных разведок мира. Он много лет как паук сидел в крепости в горах, но с помощью своих фанатиков-федаинов мог влиять на судьбы многих держав и царств того времени. Я же сейчас знал про него, наверно, больше любого человека в мире, кроме него самого. Я даже знал план его горной крепости Аламут и практически все подходы к ней.
Все это быстро промелькнуло в моей голове, сразу как федаин испустил последний дух.
Наконец мне удалось заняться девушкой. Я знал, что она жива, – когда открыл ее лицо, у нее на губах лежала губка с каким-то специфическим запахом. Отбросив ее в сторону, я посмотрел в ее лицо. И тут меня как ударило: она была так прекрасна, что я даже перестал дышать. Не знаю, меня, пожалуй, с юности так не впечатляла женская красота. Я осторожно побрызгал на девушку морской водой. Та медленно открыла глаза и взглянула на меня необычными для ромеев голубыми глазами. Неожиданно она села, посмотрела на меня внимательней, и ее щеки заалели.
– Ты ведь этериот Константин, не так ли? – спросила она робко.
– Да, это я, а ты – Варвара, дочь василевса, а откуда ты меня знаешь?
– Знаю, – шепотом ответила девушка и еще больше покраснела.
Тут до нее дошло, где мы находимся, она попыталась встать и наверняка упала бы, если бы я не подхватил ее. Мы стояли в неудобной позе в качающейся на волне лодке, и мне совсем не хотелось отпускать эту девушку, которая так прижалась ко мне, касаясь меня маленькими грудками. От нее пахло розовым маслом и благовониями, и моя бедная голова закружилась, похоже, теперь я попал по-настоящему. Я до ужаса, до безумия захотел, чтобы эта девушка была моей.
Не знаю, долго ли бы мы с ней так стояли, но меня вывел из транса звук быстрых шагов. Я разомкнул свои объятия и хотел отпустить Варвару, но та по-прежнему обнимала меня, уткнувшись лицом в грудь. Пришлось мягко отстранить ее, помочь вылезти из лодки, и вовремя. С обрыва посыпался песок, и ко мне спрыгнуло несколько этериотов. Впереди бежал знакомый десятник сакс Семунт. Он остановился, не доходя до меня нескольких шагов, аккуратно положил секиру на песок и с мечом на вытянутых руках встал на колени.
– Августа Варвара, убейте меня, я виновен.
