тот вроде еще был жив, – я начал говорить.
– Предлагаю выпить это вино за величайшего воина – василевса Константинополя Иоанна Комнина! – на весь зал прозвучала моя краткая речь.
Все закричали и приступили к питью. Чокаться здесь еще не научились. Но я надеялся, что уж этот обычай все освоят достаточно быстро.
Этот тост я произнес не просто так – мне было понятно, что здесь присутствует не один шпион логофета дрома, который хорошо относится к своим обязанностям и внимательно следит за тем, что происходит в фемах империи, особенно таких, как мой. Насколько я знал Иоанна, он не был таким дураком, чтобы кому-либо рассказать о содержании моего письма. Но меня слегка беспокоило то, что я до сих пор не получил от него ответа. А по моим расчетам, время для этого уже пришло.
Однако я понимал, что рано или поздно нам придется встретиться с ним, чтобы окончательно решить все вопросы. Когда-то мне все равно придется отказаться от должности эпарха, которая сейчас символически прикрывала мой фактически полный захват Таманского полуострова и Тавриды в свое безраздельное владение. Небольших городов-полисов Византии по побережью Тавриды я во внимание не принимал – все равно сейчас они полностью зависели от меня благодаря кочующим по степным равнинам полуострова половцам. Вторую здравицу я провозгласил за своего отца великого князя Владимира Мономаха, союзника василевса. Сидевшие за столами русы подобный тост встретили с гораздо большим энтузиазмом. Вскоре все гости поднабрались, и пир продолжался, как продолжаются все праздничные пьянки во все времена. Вначале еще были здравицы в честь меня и Варвары, а затем все перешли на разговоры друг с другом. Шум стоял невероятный. Но на него никто внимания не обращал. Моя хорошо вышколенная охрана бдительно следила за всем происходящим, да я и сам старался поменьше пить: впереди было еще несколько важных разговоров.
Я подозвал ближайшего стольника и приказал позвать ко мне купеческих старшин. Когда те с напряженными лицами подошли, я уже сошел с трона и уселся за отдельный стол, за который пригласил и их.
Трое армян с напряженным вниманием смотрели на меня. Я же, глядя на них, размышлял: «Вот почему так – куда ни попадают эти люди, из них всегда выходят хорошие купцы? Никогда не мог понять, с чем это связано. Вот касогов тоже полно на рынках Корчева и Таматархи, но они почему-то выше рыночного торговца не могут подняться. А эти практически являются купеческой верхушкой города».
Я улыбнулся и обратился к своим собеседникам:
– Странно мне, купцы, что все выборные купеческие старшины – армяне, почему же нет, например, русов?
– Кирие Глеб, – обратился ко мне седобородый худощавый армянин с хитрыми темными глазами, больше похожий на воина, чем на купца. – Так получилось, что у нас здесь самый большой оборот, и большая часть эмпория занята нашими товарами. Кроме того, мы сами уже почти не путешествуем, у нас достаточно слуг, которые этим занимаются, поэтому мы можем уделить внимание и всей купеческой гильдии. А крупных купцов из русов здесь сейчас нет. Те, кто был, уже отправились домой, пока не замерзли реки. Но некоторые из них тоже принимают участие в наших решениях.
– Ну что же, мне все понятно, уважаемые, так вот, как я уже говорил, мою тамгу получат купцы, которые торгуют в Булгарии и дальше на север. Но мне это тоже должно быть выгодно. Каждая печать стоит денег. Я предлагаю вам подумать, поговорить между собой и решить самим, сколько должна будет стоить такая печать для вас, чтобы с ней отправляться в далекий рискованный путь. Со своей стороны я тоже обдумаю этот вопрос таким образом, чтобы его решение было желаемым для меня и для вас. И еще, пока я здесь эпарх, никто не смеет нарушать законов василевса, и если кто-то захочет вас принудить к их нарушению, он будет непременно наказан. Вы поняли, о чем я говорю, купцы?
Все трое согласно склонили головы и дружно ответили:
– Да, эпарх, нам все понятно.
«Вот именно, – думал я, – никто не имеет права брать взятки с купцов в моем эпархате, или уже княжестве, кроме меня. А все остальные за это станут короче на голову», – и продолжил уже вслух, обращаясь к собеседникам:
– Так что я всегда должен знать, как живут купцы в моем городе, какие у них заботы и трудности.
Я подозвал куропалата, тот подал заранее приготовленную золотую пайзцу[42] с продетым в отверстие шнурком. После чего, спросив имя купца, заговорившего со мной, надел ему ее на шею.
– Ты, Геворк, показав эту пайзцу, так называется эта пластинка, всегда сможешь пройти ко мне без всяких препятствий и сообщить мне то, что ты хотел, но сам понимаешь, что приходить можно только по важным делам, и никто не посмеет задерживать человека, идущего ко мне с таким знаком.
Потом наклонился и прошептал ему на ухо:
– Но сохрани тебя Иисус скопировать эту пластинку. Ты и тот, кто это сделает, ваши дальние и близкие родственники – очень долго будете жалеть об этом.
Эти пайзцы я заказал ювелиру еще весной, и сейчас у меня их было несколько десятков – от деревянных до золотых. В детстве я не один раз перечитал трилогию Яна и сейчас решил воспользоваться прочитанным. Конечно, у меня и в мыслях не было вручать эти пластинки так открыто всем, но в данном случае это было вполне возможно. Сами купцы, зная, что у Геворка есть прямой выход на эпарха, будут обращаться к нему за помощью, а он ко мне. Ромеи давно поняли, что такое торговля и что она дает государству. А вот князья русов еще не в полной мере осознали это, у многих из них и сейчас лучшим способом стать богаче было отнять и поделить. Как, например, мой родимый братец Юрий, которого в скором времени народная молва метко назовет
